Под нами Берлин   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Спокойствие! Но разве в такие секунды можно быть спокойным? Ясность мысли — вот что нужно. И очевидно, потому, что в минуты опасности жизнь не терпит ни слабости, ни лишней чувствительности, я весь сосредоточиваюсь только на одном: набрать высоту, без нее нельзя достать «юнкерсов». И старательно жму на рычаг мощности мотора, хотя он уже и без того работает на полную силу.

Я чувствую, как бурно колотится сердце. Кажется, от его ударов трясется самолет и мотор дает перебои. Гляжу на товарищей. Сачков с Выборновым уже сумели забраться намного выше, чем наша четверка. Это уже неплохо. Им высота необходима, они ведь будут прикрывать действия нашей ударной группы. Тимонов идет со мной, в стороне — Кустов и Лазарев. Никто — ни слова. Все, как бы экономя силы, молча приготовились к жестокой неравной схватке.

— Почему не возвращаетесь? — гремит раздраженный голос с наземного КП.

Понимаю: «Земля» еще не видит надвигающейся опасности. Спешу предупредить :

— Пошли на перехват Ю-87.

Голос «Земли» уже другой, одобряющий:

— Вас поняли. Действуйте!

На встречных курсах сближаемся быстро. «Фоккеры» неторопливо отходят от «юнкерсов» в сторону солнца, маскируясь в его лучах, как бы специально подставляя своих бомбардировщиков нам на расправу. Тактика фашистских истребителей понятна. Они думают, что мы будем атаковать «юнкерсы» в лоб. Этого делать нельзя. Впереди у бомбардировщиков мощное вооружение, и огонь их группы будет сильнее нашего, поэтому «фоккеры» и дают нам возможность свободно идти на лобовую атаку.

Ю-87 уже близко — вот они! И тут я окончательно убеждаюсь, что при встрече мы окажемся ниже их. Нужно набрать высоту, но тогда мы вряд ли сумеем атаковать раньше, чем они достигнут переправы. От таких мыслей пробирает озноб и рождается нетерпение, хочется приподнять нос своего «яка» и атаковать прямо в лоб. А потом? Потом проскочим их и уже не в силах будем догнать до бомбометания. Опасно! Мы должны, действовать только наверняка.

.Отказавшись от встречной атаки, разворачиваемся назад и летим параллельным курсом с врагом. Нужное решение для атаки пока не созрело. А может, его и нет? Бывают же безвыходные положения, когда победы достичь невозможно. Блажь! Это оттого, что приходится выжидать. Фронтовая аксиома: в воздушном бою нужно нападать первым. Но сейчас чувствую, что это правило для нас вредно. Нужно подождать, а ждать страшно: с каждой секундой враг приближается к переправе.

С КП кричат:

— Почему не атакуете?

— Так нужно, — бросаю в ответ.

Бомбардировщики летяг, как на параде, красиво и грозно. От их спокойствия вкрадывается какая-то предательская неуверенность. Но я вижу, как пулеметы стрелков метнулись в нашу сторону и наиболее нетерпеливые начали стрелять. Белые нити их трасс тают, не достигнув нас. Нервничают. А нам нервничать нельзя. Нам нужно разгромить врага. Другого выхода нет! Сдерживаю себя от какого-нибудь неосторожного движения. Мне пока ясно, чего хотят «юнкерсы», — они летят на переправу. А почему «фоккеры», как и мы, не спешат с нападением? Ах, вот в чем дело! Им выгодно подловить нас, когда мы пойдем в атаку на бомбардировщиков. С высоты они моментально проглотят нас, а уклониться от атаки — значит, потерять время и дать бомбардировщикам прицельно сбросить бомбы. Дальше ждать нельзя. Остается один выход — спровоцировать фашистских истребителей. Передаю Кустову:

— Чуть подойдем к «юнкерсам». Только пока не атаковать. Жди команды! Тебе — вторая группа, мне с Тимохой — первая.

— Понятно! — отрывисто отвечает Игорь. — А кому третья?

— Это — потом!

Едва мы подвернули к «юнкерсам», как фашистские истребители бросились на нас.