Поколения русского секса   ::   Журавлёва Елена

В конце концов, мы разошлись.



1980-е: нам партия строить и любить помогает

Игорь Евгеньевич, 46 лет, государственный служащий (место действия – Санкт-Петербург):

– Миф это все, что в СССР секса не было. Был, да еще какой! Но не для всех. Работники комсомольского бюро, к примеру, трахались как кролики. По вечерам вызывали «русалок» из того же комсомола, запирались в своих кабинетах, и понеслась душа в рай. А что делалось в кабинетах более старших товарищей из КПСС… Эммануэль нервно курит в коридоре.

Анна, 45 лет, психолог (место действия – Санкт-Петербург):

– В начале 80-х сам воздух, казалось, был пропитан сексом, хотя самого этого понятия еще не было. Жилищные условия были плохими, заниматься сексом было негде, а людям все равно хотелось, и они уже не обращали внимания на условности. На эскалаторах метро, скамейках в парке, просто на улицах было полно парочек целующихся взасос. Билеты на задний ряд в кинозале было невозможно достать, поскольку там было очень удобно заниматься сексом в извращенной форме, ну, оральным.

Сексом занимались везде – в самолетах, в общих вагонах поездов, накрывшись пледом, в недостроенных зданиях, снимая двери с петель. Что там подумают окружающие, влюбленным было абсолютно наплевать. Да они ничего особенного и не думали. Само понятие интим отсутствовало.

Мы с мужем жили с его родителями и младшим братом в трехкомнатной трущобе с помещениями 15 м, 8 м и 6 м. Нам, как молодоженам, выделили самую большую комнату, правда, проходную. И ничего, закроем все двери и занимаемся. Родственники – воспитанные, знают, что если дверь закрыта – ходить нельзя, внука делают.

Может быть, поэтому желания говорить о сексе уже не возникало, мы же не говорим о том, как едим, пьем, чистим зубы и других повседневных делах. При этом в обществе существовала странная, раздвоенная, шизофреническая мораль. В Университете все девочки до 20 лет берегли честь, руководствуясь принципом – секс будет, только если пообещает жениться. В результате на младших курсах все иногородние девочки, которым надо было всеми правдами и неправдами зацепиться в Ленинграде, были замужними, а коренные – честными. Потом после 20 все, как с цепи сорвались, и уже не отказывали. Наверное, это была чистой воды физиология, но мы даже этого не понимали.

Я помню, что на картошке в колхозе танцевала с очень красивым парнем, вдруг у меня закружилась голова, стало бросать то в жар, то в холод, я еще подумала – не заболела ли? Партнер, в отличие от меня, был человеком опытным, сразу же потащил меня в кочегарку, там я в первый раз в жизни и занялась сексом. Подружка потеряла девственность на какой-то пьянке. При всем при том, настоящего сексуального опыта у нас практически не было.

Задача была – не заняться сексом, а быстро выйти замуж, а то парней расхватают, и ты останешься на бобах. За кого выйти особо не смотрели – да за соседа по парте или коллегу по работе, знакомиться-то было негде, ни Интернета, ни ночных клубов. А там уже – как повезет. Большинство жило по принципу – есть какой-никакой супружеский секс и ладно, главное – получить квартиру, встать в очередь на холодильник, достать курицу.



1990-е: гуляй, пока молодой

Михаил, 35 лет, музыкальный критик (место действия – Стаханов):

– По телевизору в советские времена все время говорили о любви. И в этом, действительно, что-то такое было, – любить человека в человеке, а потом уже мужчину или женщину в нем. В школе я вполне мог сказать другу: «Я тебя люблю» и никому бы и в голову не пришло обозвать нас педиками.

Помню, уже в музыкальном училище ребята травили анекдоты про гомиков. Я смеялся вместе со всеми, а потом спросил: «А кто это такие гномики?» У них случилась настоящая смеховая истерика.