Покорители студеных морей (Главы 16-27)   ::   Бадигин Константин Сергеевич

Низкий островок, на котором высилась каменная крепость, был весь в зелени, река тут расходилась двумя рукавами. Слева низкий зеленый берег был покрыт сосновым лесом; издали казалось, что сосны висят в воздухе. Справа - желтые пески с редкими соснами; по берегу то здесь, то там выступали языки болотной травы.

Дружинники радостно встретили богатыря Дмитрия и его невесту.

Амосов ласково, словно родную дочь, принял на свою лодыо девушку.

До самой Ладоги хватило что порассказать и Дмитрию и Варваре.

Весть о приходе русских судов с хлебом и другим товаром быстро достигла Новгорода. Сотни новгородцев спешили в Ладогу встречать дорогих гостей. Народ новгородский ликовал. Приехали купцы, посадник, тысяцкий и многие именитые горожане.

И вот корабли стоят у старой ладожской крепости - в реке Ладожке. Посадник, боярин Никита Губарев, первый обнял старика Амосова.

- Не думал, что свидимся! - радостно говорил он. - Ведь сколько напастей на тебя псы-рыцари наслали. А ты, слава богу, жив-здоров...

И посадник рассказал Амосову то, что он узнал после его отъезда.

- А опосля я в Новгород к владыке решил съездить и Вьюна с собой взял, закончил посадник свой рассказ. - Все владыке начисто поведал. Гневен он был, и не обскажешь как. На-утрие на воротах немецкого двора народ двух переветников повесил: Миланио, что лекарем у Борецкого был, да Вьюна. А па второй день купец ганзейский Иоганн Фусс и один наш к>п-чишка туда же угодили. Однако главный ворог орденский поп Шоневальд сбежал - он-то всю кашу заварил... А Борецкий... - шепнул на ухо Амосову боярин. - Пожалел его, видно, владыка! Сейчас воевать на литовского князя идет.

- А разве Борецкий тоже супротив меня? - спросил Амосов. - Быть того не может. Мое дело всей земле Новгородской на пользу.

- У Борецкого о своей земле голова болит. За свою землю он с кем угодно воевать будет... - задумчиво ответил посадник. - А кто его разберет, ну его к ляду! - махнул он рукой.

В Ладоге поспешно перегружали товары с больших заморских лодей на речные плоскодонные суда. Предстояло плавание через Волховские пороги, где морские корабли пройти не могли. Большие суда, в том числе "Шелонь" и "Онего", возвращались обратно.

С ранней весны и до осени будут плавать в студеных морях поморские лодьи, промышляя морского зверя и рыбу.

Пришло время Труфану Федоровичу прощаться с внуками. Он торжественно благословил их на обратный путь. Мореходы хотели попутно снова зайти в Данию и купить еще товаров для Новгорода.

- Не бывать мне боле на море: стар стал, - говорил Амосов Ивану и Федору. - Ты, Иване, - Труфан Федорович положил руку на плечо старшему внуку, - блюди след дедень и прадедень - умножай русскую славу народа нашего. Ежели сильными будем на море, никому нам дороги морской не закрыть. Никакой ворог тогда не страшен...

Он замолк, стараясь побороть волнение.

- Варфоломея слушай, перенимай морскую науку. Морю Студеному передай привет. Любил я его и тихое и бурное. И льдам морским кланяйся... Тяжко с морем прощаться, кто жизнь с ним ладно прожил. - Старик отвернулся и незаметно смахнул слезу.

Ивану сделалось жалко деда. Он припал к его груди.

- Буду беречь морскую славу, деду, не закошу Амосов род. Век твои слова буду помнить!

- Ты, Федор, во всем слушай брата! - обратился старик к младшему внуку. Он не обидит... А Егорий... - Труфан Федорович с любовью посмотрел на мальчика. - Пусть он сам о себе скажет... Подойди, Егорий!

Старик не сразу нашел слова. Видно, ему тяжело было расставаться с любимцем.

- Со мной пойдешь, Егорий, в Новгород жить али к морю охоч? Скажи, что душа просит.

Егорка посмотрел на Амосова, на лодьи, дремавшие у причала, на дружинников.

- Я... я, дедушка, - начал мальчик, запинаясь и глядя полными слез глазами на старика, - я таким, как ты, мореходом буду...