Полвека с небом   ::   Савицкий Евгений Яковлевич

На плацу между постройками сгрудились у костра с десяток ребят. Сердце в груди у меня екнуло, но я, не показывая виду, взял себя в руки и даже не замедлил шаг.

То ли неожиданное мое появление, то ли откровенно голодный взгляд, с которым я уставился на висящий над костром закопченный котелок с бурлящим варевом, явно насторожили компанию. Пацаны пытливо, но молча разглядывали меня.

Чувствуя, что надо хоть что-то сказать, я сглотнул набежавшую слюну и кивнул в сторону котелка:

— Здорово пахнет!

Тогда от компании отделился невысокого роста парень в рваном, явно с чужого плеча пиджаке и, окинув меня с ног до головы быстрым оценивающим взглядом, спросил с ухмылкой:

— С ложкой пришел? Или тебе свою дать?

— Дай ему, Зуб! — дурашливо крикнул кто-то от костра. — Дай, не будь жмотом.

И тут же коварный, жесткий удар под ложечку согнул меня пополам, сбив дыхание. Однако на ногах удержаться я все же сумел. А в следующую секунду уже сам Зуб отлетел в сторону — кулак мой в коротком точном замахе уверенно нашел челюсть противника. Однако я знал, что торжествовать рано. На меня тотчас навалились всей сворой. Удары сыпались со всех сторон. Я отбивался как мог, но силы были явно неравными, и мне бы, понятно, несдобровать, если б в дело не вмешался кто-то посторонний.

В самый разгар драки раздался вдруг откуда-то сбоку, чуть ли не из-под земли, как мне тогда почудилось, чей-то резкий и властный голос:

— А ну, шпана, прекратить!..

Человек, столь своевременно прервавший своим вмешательством побоище, и впрямь находился где-то внизу, у самой земли: вместо ног у него торчали обернутые в засаленное тряпье обрубки, плотно прикрученные к доске на четырех колесиках, в руках он держал самодельные колодки, которыми и отталкивался при движении. Инвалид сидел на своей доске по пояс голым, и я мгновенно сумел оценить мощь его тяжелых узловатых рук и великолепно развитой мускулатуры груди и плечевого пояса.

— Кто таков? — строго спросил он меня.

— Женька Савицкий. Из Станички, — охотно дал я о себе необходимые сведения и, помолчав секунду-другую, добавил на всякий случай: — Иду на базар добывать еду.

— Это как — добывать? — удивился инвалид и, видимо, чтобы получше разглядеть свалившегося на его голову чудака, даже приподнялся насколько мог на руках от земли, отчего бугры мышц на них налились и вспухли.

Я сказал, что пока еще не знаю как, но должен же, мол, существовать какой-то способ. Под пристальным взглядом собеседника мне стало неловко, и я на всякий случай прикрыл локтем заплывающий в синяке глаз.

— Эх ты-ы, ду-ура… — сочувственно протянул человек без ног. — А воровать-то умеешь?

Я и сам понял, что последний вопрос задан чисто риторически. Воровать я действительно не умел.

— Все ясно! — язвительно хмыкнул он, глядя, как я смущенно переминаюсь с ноги на ногу. Но в последний миг сменил гнев на милость и молча ткнул пальцем в сторону дымящегося костра.

Верно угадав в этом лаконичном движении приглашающий жест, я через минуту уже сидел в компании беспризорников, усердно жевал сунутый мне ломоть хлеба, попутно отмечая про себя, что в драке досталось не одному мне: у кого виднелся синяк, у кого — кровоподтек на скуле, а у парня, устроившегося напротив меня, кровоточила рассеченная ударом губа. Не остались незамеченными результаты схватки и безногим.

— Драться-то где научился? — как бы ненароком спросил он, прикуривая от уголька махорочную самокрутку. — Хорошо хоть кулаки при тебе, раз уж башка не на месте. Как-никак компенсация… Верно говорю?

Я молча проглотил ядовитое словцо. Ладно, мол, смейся, коли охота есть, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А про себя подумал, что тут у меня и в самом деле порядок. Постоять за себя я всегда умел.