Посол Урус-Шайтана (Тетралогия - 1)   ::   Малик Владимир

Не зря говорят: надежду потерял - все потерял.

Сдерживая раздражение, он взял Свирида за плечи и мягко сказал:

- Ты вот что, дядько Многогрешный, полезай обратно к себе в нору и не болтай лишнего. Не растравляй наши сердца. Нам и без того тяжело...

Почувствовав, что Многогрешный пытается упираться, Звенигора легонько подтолкнул его сзади, и тот покорно полез в свой угол. Кто-то притрусил его лежалой соломой.

Утомленные многодневной дорогой, невольники начали устраиваться на ночлег. Ложились вповалку, прижимаясь друг к другу, чтоб было теплее. Вскоре свет в окошке совсем померк, стало темно. От множества тел, от тяжелого дыхания в погребе стало тепло, даже душно. Всех стал придавливать сон.

Но заснуть не удалось. Снова открылись двери, и наверху зазвенели кандалы. В погреб спустилось еще несколько человек.

Кому-то наступили на ноги. Послышался стон.

- О холера ясна, - выругался по-польски какой-то, судя по зычному голосу, верзила, - тут уже полно непрошеных гостей! Грицько, высеки огонь, зажжем свечку.

Из-под кресала сверкнули искры. Вспыхнул желтый огонек и осветил мрачные черные фигуры. Впереди стоял высокий человечище с жесткими, острыми, как спицы, усами и большим крючковатым носом.

- Разрази меня гром, - снова загремел великан, - если эти новички, эти хлопы не заняли моего места! Это же такое свинство - припереться в чужую хату и занять лучший уголок, проше пана! Эй, хлоп, - толкнул он ногой Квочку, скрючившегося в углу, - освобождай место!

Тот сонно хлопал глазами. Недовольно буркнул:

- А ты что за птица?

- О, стонадцать дзяблов!27 Он еще спрашивает! Здесь каждый знает пана Спыхальского... Потомственного шляхтича! Я был войсковым товарищем маршалка28 Яблоновского, проше пана! А какой-то хлоп смеет называть меня птицей! Га?!

- Ну и что с того, что ты войсковой приятель маршалка Яблоновского? Невелика цаца! А я вот Гервасий Квочка... Слыхал?

- Не приходилось, проше пана, - на минуту смутился пан Спыхальский.

- То-то и оно! Ты про меня не слыхал, а я про тебя не слыхал. Не знаешь, что за человек перед тобой, а кричишь! Негоже так, пан.

- Так, проше, кто же вы будете?

- Бывший холоп твоего любимого маршалка Яблоновского, чтоб его гром сразил! Потом вольный крестьянин, хлебороб, так как бежал я из Закопаного на свободные земли... Теперь и ты и я - рабы турка Гамида. Выходит, мы одного поля ягоды... Так что не важничай, пан, а ложись рядом в эту берлогу и спи, если хочешь спать. А нет - ложись там, где стоишь, и не мешай людям сил набираться.

- О матка боска! - подскочил пан Спыхальский. - То пан есть земляк? Из Закопаного? Что же пан сразу не сказал? Прошу прощения, пан Квочка. Что нового в Закопаном?

- Как давно пан оттуда?

- Уже два года.

- А я - четыре... Так что пан мало от меня узнает про своего маршалка... Разве что пану интересно послушать, как я с товарищами когда-то отдубасил пана маршалка розгами...

- О! Как то было?

- А так. Надумал я с друзьями бежать в степи. Но не хотелось расставаться с паном не попрощавшись. Надо вам сказать, с ним была у меня сердечная дружба: он частенько гладил мою холопскую спину плетьми, а я пускал иногда на его стога и скирды красного петуха. Как раз случилось так, что должок за мной оставался. Как же уйти от пана, не рассчитавшись с ним? Вот я и подговорил хлопцев подстеречь пана. Встретили мы его у самой Матвеевой пасеки. Пан Спыхальский помнит тот лесок в долине, что по дороге из Закопаного к хутору Круглик?

- О так! Разве можно забыть то райское место? Во всем Прикарпатье, наверное, не найти красивее. Самой природой, проше пана, оно создано для любви...

- Вот то-то и оно, так же думал и пан маршалэк. И не только думал, но и был влюблен там в женку одного шляхтича, что жил вблизи Закопаного. Вот мы и подстерегли его, когда он к ней ехал верхом.