Повесть о суровом друге   ::   Жариков Леонид Михайлович

И тогда неожиданно, как гром, прогремел в темноте испуганный голос:

- Стой, кто идет?

Мы не отвечали.

- Подымайся, стреляю.

- Это мы, - тихо сказал Васька, вставая.

Я увидел лохматую казачью папаху с белой кокардой.

- Кто такие, пропуск! - грозно спросил часовой, и сейчас же в стороне послышались легкие торопливые шаги.

- Куров, кто там?

- Пацаны, ваше благородие.

- Какие пацаны, откуда?

К нам бесшумно подошел офицер. В темноте я узнал фон Граффа.

- Мы к тете Варе на рудник, - пробормотал Васька. - Она больная лежит. Мы ей милостыню собирали.

- Какая тетя Варя? - выкрикнул офицер и приказал солдату: - Обыскать!

Солдат снял у Васьки суму и принялся шарить в ней.

- Куда идете? - спросил офицер.

- Я же говорю, на рудник к тете Варе. Мы братья-сироты, - жалобным голосом объяснял Васька.

- А вы знаете, что здесь позиция белой армии и ходить нельзя?

- Нет, - ответил Васька.

Солдат выпрямился и доложил:

- В сумке макуха, ваше благородие.

Офицер чем-то щелкнул, и яркий свет ослепил меня.

- Стоп, стоп... - проговорил фон Графф, присматриваясь к Ваське. Ну-ка, глянь сюда! - Офицер выпрямился. - Так-с... братья-сироты. К тете Варе... А не врешь, скотина? Я тебя где-то видел...

- Тетя больная, - доказывал Васька бедным голосом. - Мы ей макухи насобирали...

В ту же минуту невдалеке звякнули шпоры, и возле нас остановился еще кто-то.

- Что здесь происходит, господин есаул?

Фон Графф осветил фонариком подошедшего, и мы обмерли. Перед нами стоял Генька Шатохин, с саблей, в белых перчатках.

- К тете Варе на рудник идут, - объяснил фон Графф. - Да уж больно подозрительно.

Генька подошел к Ваське и поднял его голову за подбородок.

- Господин есаул! - испуганно вскричал кадет. - Это красные...

Кадет не успел договорить, Васька ударил его головой в живот, и он поскользнулся.

- Тикай! - крикнул мне Васька и метнулся в темноту.

Фон Графф схватил меня, но я рванулся изо всех сил.

- Огонь! - приказал офицер. - Стреляй!

Грянул выстрел. У меня похолодела спина. Я бежал за Васькой, перепрыгнул через какой-то ров, упал, снова поднялся. В это время за спиной холодно прозвучал второй выстрел, третий. Пуля пискнула над головой, а я все бежал, не видя, куда бегу и где Васька. Почему-то я слышал, как звенели в моем кармане гильзы от патронов.

Внезапно послышался всплеск. "Кальмиус", - мелькнуло у меня в голове, и я тут же провалился в холодную воду. Где-то позади грохотали выстрелы, слышался тяжелый топот ног. Страх толкал вперед.

- Ленька, где ты? - услышал я знакомый голос.

Я хотел ответить и не мог. На берегу невидимая рука схватила меня за рубашку и потащила к себе. Это был Васька. Он лежал в неглубокой яме.

- Пригнись.

Я пригнулся.

Шел дождь. Впереди тарахтел пулемет. Пули посвистывали и со стороны рудника.

- Плечо жгет, - корчась от боли, сказал Васька и, потянув, разорвал на себе рубашку. Она была мокрая от дождя, и на ней виднелись пятна крови.

Васька полежал, прислонив лицо к мокрой траве, и с трудом поднялся.

- Теперь идем, - сказал он. - Приказ надо передать. Идем скорей.

Вдруг позади раздались сразу два выстрела. Васька выгнулся, будто ему к спине приложили раскаленное железо. Шатаясь, он постоял мгновение и рухнул прямо на меня.

- Ты чего, Вась, Вася? - тормошил я, выбравшись из-под него.

Дыхание его стало частым и горячим.

Дождь ринулся сплошным потоком. Я лежал на мокрой траве, сжавшись в комок.

Со стороны деревни Семеновки подул ветер, и рубашка, прилипшая к телу, казалась ледяной. Пули свистели все реже. Васька хватался за траву, пытаясь ползти, но вырывал ее с корнями, не в силах тянуть отяжелевшее тело. Наконец он приподнял голову и повернул ко мне лицо с закрытыми глазами.

- Ты думаешь, я не встану? - неожиданно спросил он с обидой и злостью в голосе.