Разгневанные почтальоны   ::   Мерфи Уоррен

Наконец он решился и посмотрел на ноги. Ноги были на месте, правда, один казенный ботинок куда-то подевался. Патрульный покрутил головой, поскольку не ощущал своих рук, ожидая увидеть на их месте обрубки.

Ладони здорово ободрались, но оказались целыми. Для пущей уверенности Гутьеррес пошевелил пальцами.

Теперь он попробовал встать, но не тут-то было! Казалось, его позвоночник вот-вот переломится.

И все-таки Гутьеррес встал. Он просто обязан был встать. И посмотреть на перекресток, который только что миновал.

Первое, что увидел патрульный, была лежащая на спине женщина. Из раскрытого в беззвучном крике рта текло что-то красное. Гутьеррес не смог бы с уверенностью сказать, кровь ли это, внутренности или сочетание того и другого, ясно было одно — женщина уже мертва. Глаза ее остекленели. Неподалеку дымилась оторванная голая нога.

После взрыва в округе воцарилась тишина. Казалось, прошла вечность. И тут раздались крики.

Гутьеррес рванулся на помощь раненым в тот самый момент, когда эти жуткие крики слились в один мощный хор.

За углом патрульный наткнулся на негра, который только что потерял свою ногу. Прислонившись к фасаду здания, он сидел на земле и тупо смотрел на свою оторванную ногу. Видимо, человек еще не осознал происшедшего. Пока не осознал. Спустя мгновение негр испустил дикий вопль, напоминавший рык раненого медведя.

— Центральная, пришлите рентгеновскую установку и пожарных на угол Восьмой и Тридцать четвертой, — пролаял Гутьеррес в свой радиопередатчик.

А вот и грузовик «додж» уже догорал. У водителя за рулем не было головы. Да и от туловища осталось не очень много. Все выглядело так, будто его сожрал какой-то монстр.

«Если бы в машине взорвалась бомба, — промелькнуло в голове Тони, — от пикапа бы ничего не осталось!»

А рядом дымились еще какие-то искореженные машины. Одна из них лежала на боку.

Видимо, бомба была очень мощной.

Но отнюдь не в машине. Гутьеррес не раз смотрел последствия таких взрывов по телевизору. Обычно после них остается столб дыма — пусть даже дым оседает где-то в стороне.

Нет, взорвалась не машина. Патрульный в этом больше не сомневался.

Когда завыли сирены, Гутьеррес зашагал от машины к машине в поисках убитых и раненых. Что же все-таки взорвалось? Он должен был заметить эту штуку, когда поворачивал за угол. Угол — вот точка отсчета. Но как бы ни напрягался Тони, он не мог вспомнить ничего необычного.

В душе патрульный Гутьеррес гордился своей наблюдательностью.

* * *



Через час начальник бригады детективов отвел его в сторону:

— Ну, что видели? Докладывайте.

Они находились в самом эпицентре. Воронка на углу еще дымилась, повсюду чернела кровь и клочья земли. По фасадам зданий на всех четырех углах перекрестка бежали трещины.

Гутьеррес уставился на воронку. Взрыв разрушил угол дома, разметав гранитные плиты, как простые кирпичи. Одна из плит обнаружилась на втором этаже дома напротив.

— Здесь что-то было... — пробормотал патрульный.

— Что?

Тони в отчаянии хлопнул себя по лбу.

— Проклятие! Я не помню.

— Сверток?

— Нет.

— Подозрительные личности?

— Нет. Разве что кто-то вышел из здания. Но у него не хватило бы времени бросить бомбу и скрыться, чтобы остаться целым и невредимым.

Детектив, нахмурившись, смотрел на воронку.

— Штуковина, по всей видимости, была большая. Слишком большая, чтобы нести ее в руках, и слишком большая, чтобы не привлечь внимания.

— Целых три года я патрулирую здесь каждый день! — в отчаянии воскликнул Гутьеррес. — Я прекрасно изучил этот перекресток. Здесь что-то было.

— Что-то необычное?

— Нет, — отозвался парень. — Оно находилось здесь всегда. Я просто не могу припомнить, что.