Россия в 1839 году (не вычитано!)   ::   Кюстин Астольф

ао8), стихотворение "Полководец" в переводе Каролины Павловой в ее сборнике "Les Preludes" ("Прелюды"; 1839), изданном в Париже при посредничестве А. И. Тургенева; несколько стихотворений в сборнике Элима Мещерского "Les Boreales" ("Северное сияние"; 1839); не раз переводился на французский в годы, предшествовавшие выходу книги Кюстина, "Бахчисарайский фонтан" (перевод Ж.-М. Шопена-- 1826; перевод Ш. Бодье-- 1837; перевод Н. Б. Голицына, посланный им Кюстину в составе "Поэтических опытов",-- 1839). Подробнее см.: Шульц Б. К.// Древняя и новая Россия. i88o. Т. i7. Май-- август. С. 17--36; 305--330; 447--497- Т. i8. Декабрь. С. 408--4I7 Все эти переводы в самом деле почти не передавали самобытности пушкинского творчества. Кроме того, мысль о подражательности пушкинских сочинений Кюстин мог почерпнуть из наиболее обстоятельного очерка о Пушкине, опубликованного к моменту выхода "России в 1839 году" -- статьи Шарля Бодье в "Revue des Deux Mondes" (i августа 1837 г.;

см. о ней: Cadot. Р. 4"9> 434--435) i и и3 статьи А. де Сиркура о "Борисе Годунове", помещенной в том же 1837 г. в журнале "Revue francaise et etrangere" (т. а). О заемном характере русской литературы, "дословно воспроизводящей формы, физиономию и даже предрассудки нашей ^французской) словесности", писал и Ансело (Ancelot. P. 299)- Кюстин признавался, что увидел в Пушкине не "истинно русскую поэзию", но лишь подражание "новой английской и немецкой школе", не только на страницах "России в 1839 году", но и в написанном еще до выхода книги, 7 марта 1843 г. (см.: Lettres a Vamhagen. P. 442)" частном письме к Варнгагену, который, со своей стороны, был о Пушкине очень высокого мнения, чем в 1839 году в Киссингене даже удивил А. И. Тургенева; 2 июля 1839 г. тот сообщал брату о Варнгагене: "поразил своим пониманием России: более всего восхищается Пушкиным" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7н6- Л. 9; подл. по-фр.). Пренебрежительное отношение Кюстина к стилю Пушкина вызвало отпор Я. Н. Толстого: "Г-н де Кюстин, не употребивший ни одного слова нашего языка без того, чтобы не исказить его самым диким образом, принимающий тараканов (пруссаков) за персики, а крестьян заставляющий пить вместо кваса "кварц", дерзает судить наших поэтов не только за идеи, но за стиль и чистоту выражений! (...) Да читали ли вы, г-н маркиз, хоть французские переводы его поэм?" (Tolstoy. Р. 8о--81). Поляк Мицкевич...-- Стихи и поэмы Адама Мицкевича (1798--1855)" 5^

Комментарии с 1832 г. жившего в Париже, неоднократно переводились в 18зо-е гг. на французский язык; в новом переводе К. Островского "Сочинения" Мицкевича вышли в Париже в 1841 г., как раз в пору работы Кюстина над "Россией в 1839 году". Возможные заимствования Кюстина из "Объяснений поэта", заключающих Третью часть поэмы "Дзяды" (1832; фр. пер. 1834 и 1841), отмечены в соответствующих местах наших примечаний. Кюстин мог знать Мицкевича не только как поэта, но и как автора "Лекций о славянской литературе", которые тот с конца 1840 г. читал в парижском Коллеж де Франс. М. Кадо предполагает, что курсы 1840--1841 и 1841---1842 гг. могли оказать на Кюстина влияние, заметное, например, в оценке Ивана Грозного или в подчеркивании "татарского" элемента в психологии русских {Cadot. Р. 257); если принять эту гипотезу, тогда к плодам этого влияния позволительно отнести и мысль об отсутствии в России русской, национальной литературы, не раз повторявшуюся Мицкевичем (см. например, лекцию от 7 июня 1842 г.-- Мицкевич. Т. 4- С. 39н--391)- Впрочем, в 1841-1842 гг. Кюстин жил по большей части вне Франции, в Швейцарии и Италии, а первое издание лекций Мицкевича на французском языке датировано 1849 !' > потому вопрос о том, в какой мере автор "России в 1839 году" был знаком с содержанием этих лекций, остается открытым.

С. зоо--з01- Неповторимость мысли... связана со своеобразием речи... лучшим учителем французского всегда была кормилица...