Событие   ::   Станюкович Константин Михайлович

Хотя Вики теперь и имел в глазах жены большую значительность, чем прежде, и она была более внимательна и ласкова с ним, но, когда все "устроилось", первый порыв радости "события" прошел и Вики, разумеется, и не думал больше говорить о щекотливости компромиссов, - разговоры Вики стали казаться Лине по-прежнему скучноватыми, особенно когда он "тянул", рассказывая о своих служебных делах или философствуя насчет необходимости и бережливости "вообще".

Лина уже не показывала скуки от этих tete-a-tete*, как и прежде, да и Вики, казалось, понемногу входил в роль равноправного супруга и господина, понимающего, что он создал благополучие, но - звали в театр или на журфикс к знакомым, более подходящим к новому их положению и, если Вики должен был заниматься, - Лина уезжала одна, упрашивая приехать за ней попозже.

______________

* Разговоров наедине (франц.).

Пришлось им познакомиться и с несколькими из новых сослуживцев. Они казались несколько однообразными с их разговорами - преимущественно служебными слухами и сплетнями, более или менее банальным злословием про другие ведомства и про их начальников и повторением газетных известий о театре и каком-нибудь скандале. И общий тон отзывался большим индифферентизмом к какому-нибудь интересному вопросу или к какому-нибудь явлению, действующему на нервы. Точно все на свете малоинтересно, кроме того, что делается в департаменте, а если в обществе о чем-нибудь и "болтают", - преувеличенно обвиняя правительственных агентов и находя недостаточно современными наши устои, - то этой болтовней занимаются неосновательные люди без положения или молодые люди, которых сбивают разные мерзавцы. Пусть-ка болтуны посмотрят, что делается теперь в Англии.

Все это были максимы, не подлежащие сомнению.

И Варенцовы, еще недавно часто водившие другие разговоры, должны были отмалчиваться или даже и поддакивать.

Посещали Варенцовых и прежние знакомые, поздравляли их не без завистливого чувства к счастливцам и, конечно, надеялись, что такой умный и либеральный человек, как Виктор Николаевич, сделает на новом месте много хорошего.

Однако два-три прежних знакомых перестали заглядывать к Варенцовым, и Лину это злило, хотя она и успокаивала себя тем, что эти господа не ходят из зависти.

"Ну, положим, Наумов и Иванов не могут простить Вике, что он получил блестящее назначение... А Биркин?.."

Ей нравился этот живой и интересный брюнет лет сорока, служивший после многих житейских невзгод в каком-то правлении, который, казалось ей, любил заходить к ним и особенно горячо говорил с нею о литературе, о жгучих злобах, об этике и часто приносил ей подписные листы на какие-нибудь благотворительные дела... Он, по-видимому, неравнодушен к ней, и не был узким прямолинейным ригористом, был умен, казалось, терпим к чужим мнениям и не стеснялся в знакомствах хотя бы и с людьми, как он говорил, иной веры.

И этот Биркин вдруг исчез...

Это особенно злило Лину. Ей хотелось, чтобы он мог ее видеть в ее простеньком домашнем платье или в ослепительном капоте. Биркин был таким близким знакомым, что его можно было бы принять и в капоте, сославшись на нездоровье.

И однажды вечером Лина сказала Вики:

- Биркин, верно, неожиданно уехал из Петербурга куда-нибудь...

Варенцов вдруг вспыхнул.

- Не уезжал, Лина... Я его вчера еще встретил на улице.

- И вы разговаривали?

- Он сделал вид, что не узнал меня...

- Конечно, в самом деле не узнал?

- Конечно, в самом деле отвернулся, Лина... Я думал, что он умней! прибавил со злобным чувством Варенцов. - Надеюсь, ты не очень жалеешь, что он больше не благоволит к нам?

- Какая скотина! - вспылила Лина.

И тотчас прибавила:

- Точно он не знает тебя, милый!

Варенцов пожал плечами и презрительно промолвил:

- Верно, считает себя солью земли, потому что что-то болтает и чему-то сочувствует.