Средние Века   ::   Смирнов С Г

Армейские ряды интенсивно пополнялись вчерашними побежденными, которые нередко делали блестящую карьеру: тюрк геройствовал в Корее, кореец командовал корпусом в Средней Азии, степняк был наместником в Маньчжурии. Но успехи китайского оружия на дальних рубежах не привели к заметному переселению крестьян на новые земли: иной ландшафт требовал иных способов хозяйствования, а менять отшлифованный веками стереотип поведения коренные китайцы не желали. Так пограничная армия стала по сути своей оккупационной армией, заинтересованной не в мире с сопредельными "варварами", а в непрерывных войнах, сулящих добычу и быструю карьеру удачливым бойцам. Тем временем столичное правительство, пополняемое в лучшем случае из рядов конфуцианской интеллигенции, а в худшем - из числа придворных евнухов, утратило живую связь и с трудящимися массами, и с военным сословием; политическое равновесие в стране стало шатким.

А на западе собираются грозные тучи. Весть об исламском натиске на Согдиану достигла имперской столицы Чанъани около 710 года (тогда арабский полководец Кутайба штурмовал Бухару), и возбудила здесь большие надежды: может быть, из страха перед арабами народы Средней Азии примут, наконец, протекторат Китая? Но имперский двор не помог дальним азиатам, ибо занят был подчинением ближних - тюрок и тибетцев, и делалось это безграмотно. В 731 году умный и честный имперский полководец после довольно успешной войны с Тибетом заключил "вечный мир" с этими храбрецами, почти неуязвимыми в их гордой твердыне. Но вскоре, по доносам алчных и честолюбивых подчиненных, имперское правительсво заставило воеводу нарушить клятву, возобновить войну. Разве тибетцы могли простить такое вероломство? А тюрки Второго каганата - как им было забыть смерть своего миролюбивого Бильге-хана, отравленного по наущению китайского посла? Война пошла насмерть; только в 747 году карлуки и уйгуры, давно обиженные тюрками, помогли имперским войскам сокрушить Второй каганат - но вскоре те же уйгуры стали гегемонами Восточной степи, не склонными подчиняться Китаю. Арабские же полководцы, не стесненные мелочной опекой из Дамаска, быстро набирались политического опыта: в 740 году Наср ибн Сейяр объявил в Согдиане амнистию всем участникам прежних восстаний, даже отрекшимся от ислама. Отказ от террора и декларация веротерпимости закрепили арабское преобладание на западе Центральной Азии.

Не решенным оставался один вопрос: где пройдет граница зон влияния Халифата и Китая? До 751 года исламские и китайские войска в центре великого материка избегали прямого столкновения, не желая рисковать всем сразу. Наконец, в Таласской долине (на юге будущей Киргизии) разыгралась очередная "битва народов". Имперский полководец Гао Сянь-чжи (родом кореец) обидел местных кочевников своей алчностью, и в решающий момент карлуки ударили ему в тыл. Разгром был полный, и китайские претензии на господство в Средней Азии испарились навсегда. Немного выиграли и арабы: Омайядов уже не стало, в Халифате шла борьба за власть, и таласский победитель Зияд ибн Салих сложил в ней голову. Новый режим Аббасидов, поглощенный внутренними проблемами, прекратил агрессию в глубь Азии ...

В 751 году войска империи Тан потерпели еще два крупных поражения: тибетцы помогли новорожденному княжеству южнокитайских племен Наньчжао разбить китайскую армию, а на севере подчинившиеся было степняки кидани, взбешенные лихоимством воеводы Ань Лушаня, восстали и разгромили его корпус. Но сам лихоимец уцелел и перенес свои амбиции в глубь Китая: он вошел в доверие к фаворитке престарелого императора и задумал взойти на трон.