Свидание с Петербургом (Гардемарины, вперед , книга 2)   ::   Соротокина Нина

Елизавета вспомнила об Анастасии, когда между депеш, присланных ей Бестужевым, она нашла негодную, черновую писульку с упоминанием имени Белова и опять пришла в негодование.

Тогда в Гостилицах из-за шума и плача, связанного с крушением катальной горки, ей недосуг было объясняться с негодницей статс-дамой. Сейчас, видно, пришел срок. Нет, она не отдаст строптивую Тайной канцелярии, она сама будет вершить над ней суд и разобьет по всем пунктам.

- Чтоб завтра с утра была здесь Ягужинская!- приказала Елизавета Шмидше.

"Ты скажи мне, милая,- так мысленно начала разговор Елизавета,- как посмела ты бежать с католиком, презрев веру православную? Как дерзнула ты писать матери своей, государевой преступнице, да еще просить у нее благословения на неугодный нам брак? И как ты. чертовка окаянная, дошла до такой низости, чтоб в обход государыни твоей сноситься тайно с молодым двором? Не отпирайся, дрянь, Шмидша слышала, как ты с Екатериной шепталась!" Далее должна была последовать жестокая сентенция: брак с Беловым разъять, а с мужем твоим, мерзавцем, пусть Тайная канцелярия разбирается!

Если бы этот разговор состоялся, то не миновать Анастасии монастыря или крепости. Однако дела благочестия оторвали государыню от намеченного плана, потом арест Лестока, и следствие над ним отняли все душевные силы. А ведь жизнь есть жизнь, нельзя все время хмуриться и смотреть волком, завтра охота, послезавтра прием послов, через три дня бал... Где уж тут думать о неприятном?

Еще раз она вспомнила о Ягужинской, воротясь во дворец после допроса Лестока, и хоть раздражена была до крайности, мысли ее приняли неожиданный оборот. Какой приговор она вынесла Анастасии? Пусть сама выбирает монастырь или крепость. Семь лет назад эти же самые слова произнес Лесток, призывая Елизавету немедленно в ночи идти занимать русский трон. "Что ждет вас? - спросил он тогда с горечью.- Либо монастырь, либо крепость, другого пути нет!" Сцена представилась ей во всех подробностях, и как молилась она в Преображенских казармах, и как снег шел, и как несли ее ко дворцу на руках гвардейцы. Крикнула Шмидшу. Старая чухонка явилась немедленно, зорко ощупала государыню взглядом, здорова ли, не гневлива ли, каково душевное самочувствие.

- Ягужинскую, то бишь Белову, больше ко мне не звать!- сказала Елизавета и добавила тихо:- Бог с ней,

Но всего этого не знала Анастасия и потому не могла понять, что нежелание государыни говорить с ней есть как раз милость, а не опала. После ареста Саши она затосковала больше прежнего.

Никогда раньше в этом доме не было домашней божницы, а теперь она велела собрать по дому самые дорогие и старые иконы и повесить их в малой гостиной, той, что в одно окно. Здесь и проводила она большую часть дня, а иногда и ночи.

Анастасия ни о чем не просила Бога, не славила, а, стоя на коленях, сбивчиво и страстно рассказывала святым ликам разнообразные события своей жизни и все пыталась объяснить, как она права и как другие не правы.

Иногда ее отвлекала черепичная крыша соседнего дома: шершавый скат ее был то мокрым от дождя, то облит закатным солнцем. У слухового окна грелась на солнце молодая черная кошка. У нее была изгибистая шея, круглая, с маленькими ушками морда, глянцевая, стройная фигурка ее напоминала египетскую статуэтку. Анастасии казалось, что кошка сидит здесь неспроста, что она послана в назидание, недаром они встречались с ней взглядом. Если б пожелал Господь, он непременно послал бы на крышу белых голубей, сколько их тут раньше кружило... Но нет, опять появилась на крыше мерзкая тварь и мурлычет, и чистит о черепицу свои перламутровые коготки.

Анастасия велела повесить на окно плотную штору.