Роковой обет   ::   Питерс Эллис

Слава Святой Уинифред каждый год привлекала немало паломников, ну а уж нынче их следовало ждать в несметном количестве.

— Можно подумать, — промолвил Хью, оглядывая цветочные клумбы, на которых весенняя свежесть красок уже готова была смениться ярким великолепием лета, — что вы собираетесь ее венчать.

Садик Кадфаэля окружала живая изгородь из кустов боярышника, усыпанных белоснежными цветами, и орешника, на которых покачивались серебристые сережки. из травы выглядывали анемоны, поднимали плотные, тугие головки ирисы. Даже розы, судя по набухшим бутонам, вот-вот должны были распуститься, а круглые коробочки пионов, полные пахучих семян, которые брат Кадфаэль использовал при приготовлении целебных снадобий, а повар аббата брат Петр — в качестве пряной приправы, чуть не лопались.

— Пожалуй, ты не так уж далек от истины, — сказал Кадфаэль, с довольным видом созерцавший плоды своих трудов. — Но венчание это знаменует союз возвышенный и целомудренный, ибо блаженная дева хранила невинность до самой своей смерти.

— А что, после смерти ты ей суженого сыскал да и свадебку сыграл? — мимоходом пошутил Хью, желая отвлечься от тягостных размышлений о государственных делах.

Здесь, в благоухающем саду, хотелось думать лишь о покое, дружбе, любви, жизни и плодородии. Хью не ожидал, что слова его останутся без ответа, однако монах молчал, и молодой человек почуял, что за этим молчанием что-то кроется. Он навострил уши, украдкой повернул голову и устремил на друга пристальный взгляд. И в этот момент монах то ли по рассеянности, то ли с умыслом обронил:

— Свадьбу не свадьбу, а суженого, можно сказать, что и сыскал. Доброго человека и преданного ее защитника. Он заслужил награду, выпавшую на его долю.

Хью с любопытством поднял брови и через плечо кинул взгляд на монастырскую церковь, где, как известно, в запечатанной раке на алтаре покоилась пресловутая святая. Рака эта, богата изукрашенная, с виду была не слишком велика, хотя вполне могла служить достаточно просторным вместилищем для хрупкого скелета валлийской святой — народ в Уэльсе не особо рослый.

— Похоже, для двоих места там маловато, — лукаво заметил Хью.

— Так ведь что она, что он — вовсе не великаны, да к тому же и лежат не здесь. А уж там, куда мы их положили, места предостаточно, — промолвил монах. От него не укрылось, что Хью заинтригован и не успокоится, пока не разгадает эту загадку.

— По-твоему, выходит, — в недоумении спросил Берингар, — что в этом разукрашенном гробу, выставленном на всеобщее обозрение, никакой святой нет и в помине?

— Не знаю, что и сказать, приятель. Хотелось бы мне, чтобы она одновременно пребывала в двух местах. Простому смертному такое, конечно, не под силу, ну а для святой — кто знает? Три дня и три ночи она действительно провела там — уж это-то я доподлинно знаю. Не исключено, что она оставила внутри толику своей святости — хотя бы в благодарность за то, что мы вернули ее в родные края, туда, где, как я искренне верю и всегда буду верить, она желала остаться. Но при всем при том, — добавил Кадфаэль, покачав головой, — меня все же гложет сомнение. А что, если я неверно истолковал ее волю?

— Тогда тебе остается надеяться лишь на исповедь и покаяние, — беспечно промолвил Хью.

— Дождусь, когда брат Марк станет священником!

Молодой брат Марк, служивший в последнее время в богадельне Святого Жиля, покинул родную обитель и уехал в духовную школу епископа Личфильда. Денег, пожертвованных Леориком Аспли, должно было хватить молодому монаху на то, чтобы оплатить учение и хотя бы в отдаленном будущем добиться исполнения заветной мечты — удостоиться священнического сана, к каковому Марк, несомненно, был предназначен самим Всевышним.