Тук-тук-тук - и никого !   ::   Кузовкин Александр

..Не понимает публика наша простой, невыдуманной, просто сказавшейся вещи у писателя",- писал критик своему другу.

Вот два отрывка из рассказа "Собака".

"...Вернулся я к себе домой довольно поздно: у соседа в картишки перекинул - но притом, прошу заметить, ни в одном, как говорится, глазе; разделся, лег, задул свечку. И представьте вы себе, господа, только что я задул свечку, завозилось у меня под кроватью! Думаю: крыса? Нет, не крыса: скребет, возится, чешется... Наконец, ушами захлопало!

Понятное дело: собака! Но откуда собаке взяться? Сам я не держу: разве, думаю, забежала какая-нибудь "заболтущая"? Я кликнул своего слугу; Филькой он у меня прозывается. Вошел слуга со свечкой. "Что это,- говорю,- братец Филька, какие у тебя беспорядки! Ко мне собака под кровать затесалась"."Какая,- говорит,- собака?"- "А я почем знаю? - говорю я,- это твое дело барина до беспокойства не допущать". Нагнулся мой Филька, стал свечкой под кроватью водить. "Да тут,- говорит,- никакой собаки нету". Нагнулся и я: точно, нет собаки.

Что за притча! Вскинул я глазами на Фильку: он улыбается. "Дурак,говорю я ему,- что ты зубы-то скалишь? Собака-то, вероятно, как ты стал отворять дверь, взяла да и шмыгнула в переднюю. А ты, ротозей, ничего не заметил, потому что ты вечно спишь. Уж не воображаешь ли ты, что я пьян?" Он захотел было возражать, но я его прогнал, свернулся калачиком и в ту ночь уже ничего не слыхал.

На следующую ночь - вообразите! - то же самое повторилось. Как только я свечку задул, опять скребет, ушами хлопает. Опять я позвал Фильку, опять он поглядел под кровать - опять ничего! Услал я его, задул свечку - тьфу ты черт! - собака тут как тут. И как есть собака: так вот и слышно, как она дышит, как зубами по шерсти перебирает, блох ищет... Явственно таково! "Филька! - говорю я,- войди-ка сюда без свечки!" Тот вошел. "Ну, что,говорю,- слышишь?" - "Слышу",говорит. Самого-то мне его не видать, но чувствую я, что струхнул малый.

"Как,- говорю,- ты это понимаешь?" - "А как мне это понимать прикажете, Порфирий Калитоныч? Наваждение!" - "Ты,- я говорю,беспутный человек, молчи с наваждением-то своим..." А у обоих-то у нас голоса словно птичьи, и дрожим-то мы как в лихорадке - в темноте-то.

Зажег я свечку: ни собаки нет, ни шума никакого - а только оба мы с Филькой - белые как глина. Так свечка у меня до утра и горела.

И доложу я вам, господа,- верьте вы мне или нет,- а только с самой той ночи в течение шести недель та же история со мной повторялась. Под конец я даже привык и свечку гасить, стал, потому мне при .свете не спится. Пусть, мол, возится! Ведь зла она мне не делает".

Затем у рассказчика остался ночевать сосед. "Я подождал маленько и тоже погасил свечку. И представьте: не успел я подумать, что, мол, теперь, какой карамболь произойдет? как уже завозилась моя голубушка.

Да мало что завозилась: из-под кровати вылезла, через комнату пошла, когтями по полу стучит, ушами мотает, да вдруг как толкнет самый стул, что возле Василия Васильевичевой кровати! "Порфирий Капитоныч,говорит тот, и таким, знаете, равнодушным голосом,- а я и не знал, что ты собаку приобрел. Какая она, легавая, что ли?"- "У меня,- говорю,- собаки никакой нет и не было никогда!" - "Как нет? а это что?" - "Что это? - говорю я,- а вот зажги свечку, так сам узнаешь".- "Это не собака?" - "Нет". Повернулся Василий Васильевич на постели. "Да ты шутишь, черт?" - "Нет, не шучу". Слышу я: он черк, черк спичкой, а тато, та-то все не унимается, бок себе чешет. Загорелся огонек... и баста!

След простыл! Глядит на меня Василий Васильевич - и я на него гляжу.

"Это,- говорит,- что за фокус?" - "А это,- говорю я,- такой фокус, что посади ты с одной стороны самого Сократа, а с другой Фридриха Великого, так и те ничего не разберут". И тут же я ему все в подробности рассказал.