В дебрях Борнео   ::   Рид Томас Майн

Но, избегнув кораблекрушения, большинство людей не миновали смерти в волнах океана; один за другим медленно гибли они от голода и жажды в ужасных страданиях, пока из целого экипажа не осталось всего-навсего шестеро, да и те больше походят на обтянутые кожей скелеты, чем на живых людей.

По мере того как люди умирали, тела их выбрасывали за борт, и тем, которые сидят сейчас в лодке, тоже недолго осталось влачить жалкое существование.

На первый взгляд может показаться странным, что юная пара на корме, оба совсем еще дети - и особенно девочка - оказались не менее выносливыми, чем самые крепкие из всех этих дюжих моряков. Но, в сущности, здесь нечему удивляться, особенно если знаешь, что в борьбе с голодной смертью побеждают наиболее молодые и что там, где сильный мужчина часто гибнет от истощения, нежный и слабый ребенок выживает.

Капитан Редвуд, пожалуй, самый крепкий из уцелевших людей. Но этим он обязан не только своему более сильному по сравнению с товарищами организму. Немалую роль играет присутствие его детей; постоянная тревога о них заставляет его забывать о безнадежности собственного положения и укрепляет в нем волю к жизни.

А если признать, что любовь действительно способна продлить жизнь человека, то, очевидно, она же поддерживает и матроса-ирландца, который, хотя и служит у капитана Редвуда простым плотником, питает к своему начальнику самую братскую привязанность. Он - старейший и самый преданный помощник капитана, и долгая совместная служба крепко сдружила старого шкипера с его матросом.

Это благородное чувство распространяется у ирландца и на детей капитана.

Что же касается малайца, то, разумеется, голод и жажда не пощадили и его, но следы страданий выражены у него гораздо слабее, чем у жителей Запада. Быть может, причиной тому бронзовый цвет кожи, из-за которого не так заметна смертельная бледность лица. Как бы там ни было, он все еще сохраняет гибкость тела и уверенность движений, и мускулы его не утратили своей упругости. Так и кажется, что он вот-вот наляжет на весла и будет грести до тех пор, пока в груди его не угаснет последнее дыхание. И если всем людям в пинассе суждено погибнуть, он, несомненно, будет последним. Первым же, судя по его взгляду, умрет человек с запавшими глазами.

Сверху, со знойного тропического неба, на эту жалкую горсточку людей, затерявшихся в необъятном океане, льются огненные потоки солнца; вокруг них, куда ни глянь, простирается водная гладь, безмятежная и сверкающая отраженными лучами солнца, словно море жидкого пламени, а под ними, глубже, в прозрачной воде, сияет как бы второе небо, в котором, словно птицы, быстро мелькают какие-то причудливые формы. Но это не птицы. Нет! Они больше походят на сказочные чудовища. Среди них можно различить отвратительного осьминога и еще более ужасную рыбу-молот.

Хрупкое суденышко будто висит между небом и землей над всеми этими страшилищами, и его отделяет от них лишь небольшой слой воды, толщиной в несколько футов, сквозь который они в любой момент могут проскочить с молниеносной быстротой и напасть на беззащитных людей. А люди! Как они одиноки в этой водной пустыне! Ни земли на горизонте, ни паруса - ничего, что могло бы дать им хоть слабую надежду на спасение.

Все вокруг - море и небо - ярко сияет, а в их душах страх и смертельное отчаяние.

Глава II

РЫБА-МОЛОТ

Люди с затонувшего корабля сидели в мрачном молчании, время от времени поглядывая на лежащее у их ног мертвое тело; они были не в силах отделаться от мысли, что скоро им предстоит вот так же лежать, на этом самом месте.

Иногда взгляды их встречались, не с надеждой, а с тоской немого отчаяния.

И вот в один из таких моментов капитана Редвуда поразил странный блеск в глазах матроса трудно определимой национальности. Ирландец, посмотревший на матроса одновременно с капитаном, тоже заметил этот блеск.