Битый недобитого везет   ::   Серова Марина

Накатывает философское настроение, и не хочется делать абсолютно ничего, а просто вот так встать у окна и стоять, стоять…

— Иванова? — услышала я за спиной незнакомый резкий мужской голос, заставивший меня вздрогнуть. Я простояла, вероятно, весьма долгое время, раз уже успела приехать милиция.

Обернувшись, я увидела перед собой высокого и невероятно худого мужчину в штатском. На висках у него были большие залысины. Это он обращался ко мне резким, даже будто слегка срывающимся на визг голосом.

— Да, — кивнула я. — Это я звонила в милицию…

— Ясно, — деловито сказал опер. — Убитого знаете? Вы кто ему будете?

— Одноклассница бывшая, — помедлив, ответила я. Не хотелось называться подругой Егора, иначе не избежишь дурацких вопросов на допросах. Кто, да что, да как…

— Проживаете вместе? — осведомился худой опер.

— Нет, — почему-то испугалась я. — Просто пришла к нему в гости и обнаружила хозяина мертвым.

— Пойдемте. — Худой осмотрелся. Потом махнул рукой в сторону двери. — Мне необходимо взять у вас показания.

Мы вышли в кухню и уселись на табуретки. Милиционер разложил перед собой бумаги и принялся строчить что-то на бланке. Спросив все положенные биографические и паспортные данные, опер изучающе взглянул на меня и, несколько секунд помолчав, проговорил:

— Ну рассказывайте, — он заглянул в свои записи, — Татьяна Александровна. Что и как было?

Я вздохнула, пытаясь восстановить в памяти все события минувшего часа, и начала повествование. С того самого момента, когда я сегодня позвонила Егору, чтобы удостовериться, что наша встреча не отменяется.

Когда я почти закончила рассказ, в кухню вошел невысокий шустрый мужчина с рыжей копной волос на голове, приблизился к оперу и, наклонившись к его уху, что-то заговорил. Тот время от времени посматривал на меня и кивал. Потом рыжий ушел, а худой опер пристально взглянул на меня.

— Татьяна Александровна, вы умеете обращаться с оружием?

— С каким оружием? — Вопрос был мне вполне понятен, и я сама не знала, зачем переспросила.

— С огнестрельным, — просто пояснил опер.

Меня словно током ударило. Неужели на меня хотят повесить убийство Веретенева? Так я и думала… Черт, и зачем я стала дожидаться ментов? Почему не ушла сразу, как только вызвала бригаду? Мысли крутились в голове одна за одной, но толку от этого сейчас не было. Что сделано, то сделано, и теперь ничего не изменить…

— Так как насчет оружия? — напомнил свой вопрос худой.

— Да, — ответила я, открыто глядя ему в глаза и стараясь не отводить взгляда.

— Умеете… — негромко повторил опер и что-то занес в протокол. — А может, и оружие имеете?

— Имею, — запоздало вспомнила я про свой «макаров», предусмотрительно оставленный дома.

— Да? — несказанно удивился моему ответу опер. — И какое же?

— Пистолет системы Макарова, — спокойно ответила я, по опыту зная, что стоит только мне сейчас хоть на мгновение потерять контроль над собой, и пиши пропало. На меня навешают всех собак, припаяют все, что только возможно, и т. д. и т. п.

— А разрешение на него, разумеется, также имеется? — Мне показалось, что опер начал понемногу издеваться надо мной. Во всяком случае, появившаяся на его лице улыбка выглядела именно издевательской.

— Разумеется, — стараясь оставаться невозмутимой, произнесла я.

— А нельзя ли взглянуть? — Опер демонстративно выставил вперед руку ладонью вверх, и меня так и подмывало сказать ему что-нибудь вроде «по субботам не подаю», но я сдержалась и, мило улыбнувшись, проговорила:

— Нет. Нельзя.

— Не понял, — худой резко сменил улыбку на какую-то недовольную гримасу.

— У меня его нет с собой. Дома оставила. Могу попозже показать. Если устроит.

— Устроит, — успокоенно добавил опер и снова спросил: — В каких отношениях находились с покойным?

— Я же говорила — в приятельских. Мы были одноклассниками.