Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти   ::   Дасс Рам

Я глубоко сосредоточился на красках пейзажа за окном, когда в вагон зашёл кондуктор, проверяющий билеты.

— Я хочу купить лично у вас, — сказал я.

— Какой вам? — спросил он.

— А что, есть выбор?

— Простой или пенсионный?

Надо отметить, что, хотя я был лыс и покрыт возрастными пигментными пятнами; хотя я боролся с гипертонией и подагрой, никогда раньше — ни разу — никто не называл меня пенсионером! Помню, как в 18 лет я попробовал открыто купить в баре пиво, и был изумлён тем, что они продали его мне. Но у этого кондуктора я не просил льготный билет; он взглянул на меня и подумал: «Льготник». Оскорблённый, удивлённый и смущённый, я пролепетал дрожащим голосом:

— Пенсионный?

— Это будет четыре с половиной доллара.

— А сколько стоит обычный билет?

— Семь долларов.

Конечно, меня это порадовало, но радость по поводу сэкономленных денег была недолгой. Как же он увидел во мне пенсионера? Трясясь в поезде, я испытывал беспокойство и чувствовал на себе груз нового ярлыка. Льготник-пенсионер? Сама мысль об этом ощущалась как удавка на шее! Пропахший нафталином анахронизм!

Я вспомнил, как отец рассказывал мне о местечковом портном по фамилии Зумбач. Один человек преуспел в бизнесе и захотел пошить себе новый сюртук. Он отправился к Зумбачу, известному на всю округу портному, и с него сняли мерку. Придя через неделю на примерку, он увидел в зеркале, что правый рукав нового сюртука сантиметров на пять длиннее левого.

— Эй, Зумбач, — сказал он, — здесь что-то не так. Рукав слишком длинен.

Портному не очень нравились жалобы клиентов, поэтому он надулся и сказал:

— Всё нормально, дорогой. Ты просто не так стоишь.

И он надавил на плечо заказчика, чтобы левый рукав опустился до уровня правого. Но когда человек посмотрел в зеркало, он увидел, что сзади у воротника ткань топорщится. Бедняга сказал:

— Слушай, моя жена терпеть не может сюртуков с пузырями на спине. Не мог бы убрать лишнее?

Но Зумбач негодующе заявил:

— Я же говорю тебе, что всё нормально! Наверное, ты не так стоишь.

Портной полоскал заказчику мозги до тех пор, пока тому сюртук не показался отличным. Вручив Зумбачу кругленькую сумму, смущённый заказчик покинул его мастерскую.

Чуть позже, когда он стоял на автобусной остановке с перекошенными плечами и вытянутой вперёд шеей, к нему подошёл человек, потрогал лацкан и сказал:

— Какой отличный сюртук! Должно быть, его сшил Зумбач.

— Да. А как вы узнали?

— Только такой отличный портной, как Зумбач, может подогнать сюртук под столь искалеченную фигуру, как ваша!

В «мантии» пенсионера чувствуешь себя не намного лучше, чем в сюртуке Зумбача. В тот же вечер, в поезде, идущем из Хартфорда в Нью-Йорк, я всерьёз задался вопросом, на чём основаны мои представления о старении, почему быть старым кажется таким позором, могу ли я относиться к процессу старения и всем сопутствующим ему страхам, потерям и неуверенности не как к неизбежному злу, а как к возможности духовного и эмоционального развития.

Нельзя ли разработать нечто вроде программы сознательного старения? В конце концов, последние тридцать пять лет я трудился на ниве расширения сознания, углубляя духовное понимание, базирующееся на мудрости души. Теперь мне хотелось приложить итог десятилетий внутренней работы к новому этапу жизни. Но прежде, чем разработать новый подход к старению, отличный от предлагаемого нашей культурой (именно взгляды этой культуры я, сам не сознавая того, усвоил), мне нужно было тщательно изучить культурные стереотипы Запада. Из социологии и психологии я уже знал: чтобы невольно не подпасть под влияние чего-то, нужно, прежде всего, это осознать. Только поняв суть проблемы, я смогу начать избавляться от сюртука Зумбача.