Жизнеописание Александпа (Книга 2)   ::   Плутарх

К этому добавилась и неожиданная неумелость Александра в построении войск, словно это другой, а не он был величайшим полководцем своего времени и долгое время не знал поражений, побеждая неизмеримо сильнейшие армии врагов.

CXXXVII. Битва началась атакой слонов царя в центре и конницы на флангах. Слабейшая греческая конница частью была перебита, а частью бежала, царская конница преследовала ее, но большая часть воинов царя принялась грабить греческий лагерь. Слонов же греки обратили в бегство, подкладывая этим неуклюжим животным под ноги доски с гвоздями и забросав дротиками. Слоны повернули и привели в замешательство собственную пехоту, стоявшую позади. Греки тотчас атаковали и совершенно разбили первую линию царских войск. Александр наблюдал за поражением собственной армии, словно находясь в оцепенении, он не использовал приема, принесшего ему победу над карфагенянами-атаки стоявшей во второй линии фаланги "мальчиков", а посоветовать это царю либо отдать распоряжение самостоятельно никто из его приближенных не решился.

Теперь воины Гермолая оказались лицом к лицу с "мальчиками", все еще представлявшими грозную силу. Яркий блеск их великопепного вооружения и черепа на щитах, казавшихся единой страшной стеной, сначала смутили греков, но Гермолай, предвидевший это, во главе специально отобранного им из афинян и фиванцев отряда из трехсот человек обошел линию "мальчиков" и напал на них с фланга. Видя, что строй врагов распался, греки ободрились и атаковали. Поражаемые со всех сторон, "мальчики" гибли, не оставляя мест в строю, ибо всеобщая ненависть, которую они вызвали своими жестокостями, не давала им надежды на пощаду со стороны врага. Все они были убиты греками. Вернувшаяся на поле царская конница, видя поражение своих, бежала, даже не попытавшись оказать сопротивление.

CXXXVIII. Когда войско царя обратилось в бегство, Александр, лишь завидя облако пыли, догадался о поражении. Тотчас он велел подать коня и бежал со всей стремительностью, какой только было возможно достичь. Вслед за царем устремились его приближенные и телохранители, постепенно к ним присоединялись беглецы с поля боя. Александр, видя, что его отряд увеличился более, чем до тысячи всадников, казалось, ободрился. Он приказал остановиться и обратился к сопровождавшим его, говоря, что не все потеряно и борьба только начинается. Посреди речи царь неожиданно разразился рыданиями. Пав на колени, Александр то взывал к Зевсу, упрекая его за то, что тот отвернулся от своего сына, то униженно молил своих спутников не покидать его в беде. Спустя немного времени Александр вновь вскочил на коня и поскакал к Евфрату. Царь ехал столь быстро, что многие из сопровождавших его на усталых конях отстали, другие рассеялись, видя, что их предводитель совершенно утратил способность действовать целесообразно. Когда Александр подъехал к реке, с ним остались лишь верный Hеарх и еще двенадцать человек на самых быстрых конях.

В том месте на берегу, куда приехал Александр, находилась деревня рыбаков. Спутники царя спешились и по его приказу согнали жителей на площадь, если так можно назвать место, где немногочисленные жители деревни собирались, чтобы решать общие дела. Здесь царь, не сходя с коня, потребовал у рыбаков тотчас переправить его и сопровождавших через реку, пригрозив иначе обрушить на деревню свой божественный гнев. (CXXXIX). Как оказалось, такие слова были ошибкой Александра. Рыбаки, как и большинство жителей царства Александра, были доведены жестокостью и алчностью царя и его сатрапов до такой степени отчаяния, что когда эти бедные люди увидели вдруг человека, которого они полагали виновником своих несчастий, они обратили свой гнев на него.