Ружье   ::   Макбейн Эд

Роза вышла в гостиную, и я застрелил ее.

Когда она упала, я выстрелил ей в лицо.

То же самое я проделал с ним.

В спальне.

Я снял его украшения – перстень и браслет – и надел ему на палец левой руки мое обручальное кольцо, а на правую руку – мое университетское кольцо. Затем нарисовал татуировку на его правой руке.

Когда я наносил татуировку, то был очень спокоен. Я, конечно, понимал, что выстрелы слышали жильцы, – слишком уж много шума.

Но я был спокоен.

Когда я закончил, мне не понравилось, как вышла татуировка. Она была слишком уж новенькая и четкая и не очень походила на мою собственную. Тогда я прошелся по квартире, вытирая руку о пыльные углы, вернулся к распростертому на полу Дамаску и стал втирать пыль в татуировку, чтобы создать впечатление, будто она нанесена давным-давно. Затем я сунул ему в руки ружье. Мне кажется, я довольно удачно инсценировал самоубийство.

Это мне пришло в голову, когда уже все свершилось. Остальное я спланировал заранее.

* * *



Лейтенант Бернс положил свой экземпляр на стол и очень мягко сказал:

– Итак, мистер Лейден, вы подпишете все три экземпляра?

Лейден кивнул. Он взял ручку, поданную Кареллой, сдвинул листки первого экземпляра, чтобы расписаться на последней странице, и вдруг покачал головой.

– В чем дело? – спросил Бернс.

– Это не все, – сказал Лейден. – Я убил еще одного человека.

– Что? – удивился Бернс.

– Я встретил женщину... когда бродил по городу... прежде чем... прежде чем вернуться к себе домой. В баре я встретил женщину и разговорился с ней. А потом я понял, что назвал ей свое имя, рассказал, что мне изменяет жена. Мы хорошо поговорили, я был сильно не в себе и сказал то, чего не следовало бы говорить. Поэтому, когда я... когда я убил тех двоих, я стал ее разыскивать. Я не мог вспомнить ее имени. Помнил только одно: надо отыскать ее и удостовериться, что она не... Я вернулся в тот бар, но бармен отказался назвать ее имя. Было уже четыре утра, и я ушел. Я бродил и думал, что мне делать, и вдруг вспомнил, как ее зовут. Я нашел ее адрес в телефонной книге.

– Как же ее звали, мистер Лейден?

– Ридер. Маргарет Ридер.

– Ты записываешь, Дэнни? – спросил Карелла стенографа.

– Да.

– Я поднялся к ней, она спросила: «Кто там?» Я сказал: «Человек, с которым вы познакомились в баре». А сам решил – если она не помнит, кто я, то я просто уйду, так как выходит, что она мне уже не опасна. Но она сказала: «Да, мистер Лейден», открыла дверь и спросила: «Что случилось?» Я сказал, что непременно должен поговорить с ней. Она сказала, что уже поздно, но у меня был, наверно, такой несчастный вид, что она сжалилась. Она была уверена, что я не сделаю ей ничего плохого. Она вроде бы мыла тарелки – не помню точно, но что-то в этом роде. Мы прошли в кухню, и первое, что бросилось мне в глаза, – нож на столе. Я схватил его и, не говоря ни слова, ударил ее. Я не хотел этого делать, но она знала мою фамилию. Она знала, что я Эндрю Лейден, у которого неприятности с женой.

И снова в следственном отделе наступила тишина.

– Дэнни, напечатаешь это? – спросил Бернс.

– Угу, – сказал Дэнни.

* * *



Карелла и Клинг спускались по ступенькам в распахнутых плащах. Ветерок дул со стороны парка и нес с собой запах дыма от костров. Ноябрьское небо над шпилями и башнями города выглядело фальшивым. Голубизна казалась слишком мирной и чистой, чтобы быть похожей на настоящую. Театральный задник, созданный опытными сценографами. Даже движение на улицах ослабло – самый длинный в мире перерыв на обед закончился. Надвигались сумерки, город готовился к наступлению ночи. Оба сыщика страшно хотели есть. Они собрались послать кого-нибудь за сандвичами и закончить канцелярскую работу в отделе, но Бернс настоял, чтобы они сделали передышку.