1812 год   ::   Клаузевиц Карл

Пфуль был настолько непрактичным человеком, что за шесть лет, проведенных им в России, он не подумал о том, чтобы научиться русскому языку; мало того, что еще поразительнее, ему даже не пришло в голову познакомиться ни с руководящими лицами правительства, ни с организацией русского государства и русской армии.

Император понимал, что при таком положении на Пфуля можно смотреть лишь как на отвлеченный ум и что ему нельзя поручить никакой активной роли. Поэтому он был лишь соратником и другом императора, а формально считался также его генерал-адъютантом. Еще в Петербурге он составил для императора план кампании, который он теперь привез с собой в Вильно и в соответствии с которым уже были приняты некоторые подготовительные меры.

Князь Волконский. Он был первым генерал-адъютантом императора и возглавлял в административном отношении генеральный штаб. Поэтому он мог бы смотреть на себя как на фактического начальника генерального штаба на все время войны с момента принятия на себя императором верховного командования. Однако последнее не имело места, и Волконский не принимал в ведении войны почти никакого участия. Он был человек добродушный, верный друг и слуга императора.

Генерал-лейтенант Аракчеев - русский в полном смысле этого слова человек, чрезвычайно энергичный и хитрый. Он был начальником артиллерии и пользовался полным доверием императора; но так как ведение войны было делом, совершенно ему незнакомым, то он столь же мало в него вмешивался, как и Волконский.

Генерал Армфельд - пресловутый швед, всюду пользовавшийся репутацией великого интригана. Крупные вопросы ведения войны, по-видимому, и для него оставались совершенно чуждыми, а потому он не добивался назначения на какой-либо ответственный пост и довольствовался подобно Пфулю званием генерал-адъютанта, но в любое время был готов завязать интриги.

Генерал Беннигсен . Он был одним из старейшин генералов русской армии; в данное же время он не был призван их на какой командный пост, вероятно, потому, что еще помнили, как неудачно он вел кампанию 1807 г. Он находился в Вильно якобы исключительно из вежливости, так как его имения были расположены поблизости, и он поэтому считал неудобным держаться вдали от императора. Однако он, вероятно, стремился получить назначение на какой-либо командный пост.

Остальные лица военной свиты императора, среди которых, правда, было несколько генерал-лейтенантов, были еще более незначительны и не могли оказать никакого влияния на ход войны.

Из этого можно видеть, как мало император Александр подготовился к принятию действительного верховного командования. По-видимому, он ни разу не продумал этой задачи до полной ясности и ни разу формально ее не высказал. Так как обе армии пока были разъединены, а Барклай в качестве военного министра в известной степени распоряжался и второй армией, то, в сущности, понятие общего командования имелось лишь у Барклая и в его штабе. У него был начальник штаба в лице генерала Мухина, генерал-интендант и т. д. Все эти лица приступили к формальному исполнению обязанностей, связанных с их должностями; генерал Барклай ежедневно отдавал приказания, получал рапорты и донесения и т д.

У императора же все это происходило крайне нерегулярно. Большинство распоряжений он делал через Барклая, кое-что проходило через руки Волконского, и даже Пфулю приходилось несколько раз вмешиваться в дела.

Когда император прибыл в Вильно с генералом Пфулем, последний как чужестранец среди русских, смотревших на него с завистью, недоверием и недоброжелательством, оказался совершенно изолированным.