Бесприданница   ::   Островский Александр Николаевич

Для меня самое тяжкое оскорбление — это ваше покровительство; ни от кого и никаких других оскорблений мне не было.

Карандышев . Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жеребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, — человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь, — это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.

Лариса (глубоко оскорбленная) . Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек. Я сейчас убедилась в том, я испытала себя… я вещь! (С горячностью.) Наконец слово для меня найдено, вы нашли его. Уходите! Прошу вас, оставьте меня!

Карандышев . Оставить вас? Как я вас оставлю, на кого я вас оставлю?

Лариса . Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину.

Карандышев (с жаром) . Я беру вас, я ваш хозяин. (Хватает ее за руку.)

Лариса (оттолкнув его) . О, нет! Каждой веши своя цена есть… Ха, ха, ха… я слишком, слишком дорога для вас.

Карандышев . Что вы говорите! мог ли я ожидать от вас таких бесстыдных слов?

Лариса (со слезами) . Уж если быть вещью, так одно, утешение — быть дорогой, очень дорогой. Сослужите мне последнюю службу: подите пошлите ко мне Кнурова.

Карандышев . Что вы, что вы, опомнитесь!

Лариса . Ну, так я сама пойду.

Карандышев . Лариса Дмитриевна! Остановитесь! Я вас прощаю, я все прощаю.

Лариса (с горькой улыбкой) . Вы мне прощаете? Благодарю вас. Только я-то себе не прощаю, что вздумала связать судьбу свою с таким ничтожеством, как вы.

Карандышев . Уедемте, уедемте сейчас из этого города, я на все согласен.

Лариса . Поздно. Я вас просила взять меня поскорей из цыганского табора, вы не умели этого сделать; видно, мне жить и умереть в цыганском таборе.

Карандышев . Ну, я вас умоляю, осчастливьте меня.

Лариса . Поздно. Уж теперь у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты.

Карандышев . Я готов на всякую жертву, готов терпеть всякое унижение для вас.

Лариса (с отвращением) . Подите, вы слишком мелки, слишком ничтожны для меня.

Карандышев . Скажите же: чем мне заслужить любовь вашу? (Падает на колени.) Я вас люблю, люблю.

Лариса . Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не старался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу.

Карандышев (вставая) . О, не раскайтесь! (Кладет руку за борт сюртука.) Вы должны быть моей.

Лариса . Чьей ни быть, но не вашей.

Карандышев (запальчиво) . Не моей?

Лариса . Никогда!

Карандышев . Так не доставайся ж ты никому! (Стреляет в нее из пистолета.)

Лариса (хватаясь за грудь) . Ах! Благодарю вас! (Опускается на стул.)

Карандышев . Что я, что я… ах, безумный! (Роняет пистолет.)

Лариса (нежно) . Милый мой, какое благодеяние вы для меня сделали! Пистолет сюда, сюда, на стол! Это я сама… сама. Ах, какое благодеяние… (Поднимает пистолет и кладет на стол.)

Из кофейной выходят Паратов , Кнуров , Вожеватов , Робинзон , Гаврило и Иван .



Явление двенадцатое



Лариса , Карандышев , Паратов , Кнуров , Вожеватов , Робинзон , Гаврило и Иван .

Все . Что такое, что такое?

Лариса . Это я сама… Никто не виноват, никто… Это я сама.

За сценой цыгане запевают песню.

Паратов . Велите замолчать! Велите замолчать!

Лариса (постепенно слабеющим голосом) . Нет, не зачем… Пусть веселятся, кому весело… Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо… умереть… Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь… вы все хорошие люди… я вас всех… всех люблю.