Блэз   ::   Манье Клод

Нельзя сказать, что это идеальный тип горничной!

Блэз. Все из-за этой ненормальной Арианы Кларенс, которая должна была освободить мне квартиру в субботу. Я пригласил Карлье на сегодня и уже не могу отложить.

Женевьева. Во всяком случае, Мишель нашел не квартиру, а золото!

Блэз. Золото, ты правильно подметила! Так знай же – она обошлась в сто двадцать тысяч франков. Дороговато за денек!

Женевьева. Мишель сказал мне – восемьдесят.

Блэз (в ярости). Плюс мелкие расходы.

Женевьева. Ты вроде бы недоволен?

Блэз (с иронией). С чего ты взяла? Наоборот, это лучший день моей жизни.

Женевьева. Вечно тебе все не так! Все же устраивается – так, как мы хотели!

Блэз. Как ты хотела!

Женевьева. Как бы там ни было, если ты не сваляешь дурака, то скоро женишься на одной из самых богатых наследниц Парижа. Клебер только об этом и мечтает!

Во время разговора они снимают висящие на стенах картины и заменяют их картинами Блэза.

Блэз. Если тебе не трудно, не называй его при мне Клебером!

Женевьева. А как прикажешь его называть?

Блэз. Как хочешь или не называй вовсе, это будет еще лучше. Я тебе уже говорил, что мне в высшей степени неприятно слышать от тебя имя Клебера, поскольку я не могу не знать, что он твой любовник.

Женевьева. Любовник! Сразу какие слова! Ты мой любовник. А он – знакомый, помогающий мне справляться с моими жизненными трудностями.

Блэз. Так вот, если говорить о твоих трудностях, то не трудись напоминать мне о нем!

Женевьева. Поневоле приходится, поскольку благодаря мне ты скоро женишься на его дочери.

Блэз. Я еще не сказал последнего слова.

Женевьева. Снова начинается!

Блэз. Женевьева… Создалась ситуация, которую моя бедная мать назвала бы возмутительной. Жизненные обстоятельства вынуждают нас иногда совершать поступки, несовместимые с моралью, и вследствие этого…

Женевьева. Послушай, мальчик мой, сейчас двенадцать дня, а подобную философию я могу выслушивать не раньше двенадцати ночи, да и то со стаканом виски в руках. Блэз. Но посуди сама, моя козочка, вдумайся: ты говоришь, что любишь меня, а хочешь, чтобы я женился на дочери твоего любовника, причем ты по-прежнему останешься моей любовницей. Что ж в таком случае аморально, если не это?!

Женевьева. Еще раз повторяю тебе, что он мне не любовник. Но, учитывая, что мы вдвоем не можем существовать ни на мои заработки манекенщицы, ни на доходы от твоих картин, которые не продаются, я вынуждена…

Блэз. А щетки?

Женевьева. О чем ты говоришь? Пока что ты продал только три.

Блэз. Лиха беда – начало!

Женевьева. Во всяком случае, продавец половых щеток – это не профессия! Уж хоть бы пылесосы продавал! И потом, подумай сам – ты меня все время упрекаешь, что я говорю тебе о нем…

Блэз. О ком – о нем?

Женевьева. О некоем человеке! О известном тебе лице! О Клебере, в конце концов! Ты все время требуешь, чтобы я с ним рассталась. Так вот, когда ты женишься на его дочери, у тебя будет много денег, и моими трудностями будешь заниматься уже ты, и, таким образом, необходимость встречаться с ним отпадет сама собой. Ведь ты же этого хочешь, да?

Блэз. Разумеется, если смотреть на вещи под таким утлом зрения, тут есть определенная логика.

Женевьева. Ну конечно! Кроме того, ты еще одного не можешь себе представить – моего ложного положения по отношению к вам обоим. Уверяю тебя, не так уж это весело. Как я хочу, чтобы все поскорее устроилось! Ты вот, например, нисколько не страдаешь от того, что некоторые вечера мы не можем проводить вместе из-за того, что…

Блэз. Я прошу тебя!

Женевьева. Вот видишь!

Блэз. А когда роли переменятся, ты не будешь страдать «из-за того, что…»?

Женевьева (громко смеясь).