Чистилище святого Патрика   ::   Кальдерон Педро

Столь многие, как говорят, вступили

В ряды учеников его, что мир

Весь разделен на партии. Я знаю,

Что он колдун. Он к смерти присужден был

В другой стране, и спасся, поселяя

В сердцах людей смущение и страх.

К позорному столбу он был привязан,

Как вдруг земля, хранящая в себе

Так много мертвецов, затрепетала,

И воздух застонал, и облик солнца,

Затмением кровавым облекаясь,

Не захотело дать свой блеск луне.

Колдун! В своих руках судьбу он держит.

В том нет сомненья. Так мне рассказали.

И все кто ни пришел смотреть на казнь,

Пошли за ним, а ныне он приходит,

Чтоб волшебство испробовать на мне.

Что ж, пусть придет и твердо убедится

В тщете своих намерений. Посмотрим,

Что из себя являет этот бог,

Зовущийся меж ними христианским.

Он примет смерть из рук моих, - войдет

В пределы узкой сферы, из которой

Не вырвется, - епископ и пастух,

Дерзающий прийти во имя Папы .

СЦЕНА 5-я

Капитан, солдаты; Людовика, под стражей.

Царь.

Капитан

Вот, мы его схватили. Он убил

Троих телохранителей и ранил

Еще других.

Царь

Скажи, христианин,

Ты можешь не дрожать передо мною?

Моей руки подъятой ты не видишь?

Но нет, все злоключения мои

Заслужены, я заслужил их больше,

И впредь да будет проклят тот, кто сделал

Добро кому-нибудь из христиан.

Ты заслужил не кары, а награды,

Я кары заслужил за то, что сделал

Тебе добро. - Держать его под стражей,

До казни. Больше милостей не жди,

Не будет их, христианин бесстыдный,

Умри, как жертва гнева моего,

Не потому, что ты бесстыдно-дерзок,

А потому, что ты христианин.

(Уходит.)

СЦЕНА 6-я

Людовико

Итак, умру, и будет смерть блаженной,

Тот, кто умрет за честь, умрет за Бога,

И кто умрет средь мук и огорчений,

С признательностью должен смерть встречать,

Как ту черту, что им пределом служит.

Так пусть же оборвет он жизнь мою,

Безумную настолько, что как будто

Она порочной стала лишь сегодня;

Она родится фениксом нетленным

Из пепла оскорбленья моего.

Вся жизнь моя отравою бы стала,

Мое дыханье сделалось бы ядом,

В Ирландии я столько б крови пролил,

Что смыл бы ею весь позор обиды.

О, честь моя! ты вражеской рукой

Повержена! так пусть и я с тобою

Умру навек. С тобой соединившись,

Над варварами этими одержим

Победу. Мне осталось жить лишь миг,

Кинжал послужит мне, как честный мститель.

Но да поможет Бог мне! Что за демон

Толкает руку? Я христианин,

Во мне душа, а надо мной сияет

Свет веры милосердной. Так достойно ль

Христианину ныне замышлять,

Среди толпы языческой, деянье,

Противное религии его?

Какой же я пример теперь им дал бы

Своею смертью жалкой, - лишь одно

Опроверженье славных дел Патрика!

Все те, что чтут одни свои пороки

И отрицают вечность воздаянья

И вечность славы, разве не сказали б:

"Ну, что там проповедует Патрик

О вечности души! Ведь Людовико

Христианин, а он себя убил,

Так значит, он, как все, теряя душу,

Не ведал о бессмертии ее".

И были б мы, в делах несогласимых,

Как свет и тень. Довольно и того,

Что в совершенных мною преступленьях

Я так и не раскаялся, хотел

Свершить еще другие, потому что,

Клянусь, когда б бежать мне удалось,

Я стал бы диким ужасом и страхом

Для Азии, для Африки, Европы.

Я приступил бы к мщению немедля,

Такому беспощадному, что здесь,

На островах Эгерио, не стало б

Ни одного, на ком я б не насытил

Своей неумолимой жажды крови!

Когда захочет молния порвать

Небесный свод, - предупреждает громом,

И после, меж теней и клубов дыма,

Является змеею из огня,

Прорезывая воздух задрожавший.

Не то же ли и я: удар громовый

Моей души уже услышан всеми,

Недостает лишь молнии теперь.

Но горе мне! Ей больше нет исхода,

И, прежде чем достигнуть до земли,

Она, увы, игрушкой ветра стала.