Чужое небо   ::   Ахматова Анна

И напрасно с кафедры прелаты

Столько обещали им наград,

Обещали рыцарские латы,

Царства обещали вместо платы,

И про золотой индийский сад 108 Столько станц гремело и баллад...

Все прошло как сон! А в настоящем ?

Смутное предчувствие беды,

Вместо славы ? тяжкие труды

И под вечер ? призраком горящим,

Злобно ждущим и жестоко мстящим ?

Солнце в бездне огненной воды.

Хозе помешался и сначала

С топором пошел на адмирала,

А потом забился в дальний трюм

И рыдал... Команда не внимала,

И несчастный помутневший ум 120 Был один во власти страшных дум.

По ночам садились на канаты

И шептались ? а хотелось выть:

лЕсли долго вслед за солнцем плыть,

То беды кровавой не избыть:

Солнце в бездне моется проклятой,

Солнцу ненавистен соглядатай!?

Но Колумб забыл бунтовщиков,

Он молчит о лени их и пьянстве,

Целый день на мостике готов,

Как влюбленный, грезить о пространстве,

В шуме волн он слышит сладкий зов, 132 Уверенья Музы Дальних Странствий.

И пред ним смирялись моряки:

Так над кручей злобные быки

Топчутся, их гонит пастырь горный,

В их лсердцах отчаянье тоски,

В их мозгу гнездится ужас черный,

Взор свиреп... и все ж они покорны!

Но не в город, и не под копье

Смуглым и жестоким пикадорам,

Адмирал холодным гонит взором

Стадо оробелое свое,

А туда, в иное бытие, 144 К новым, лучшим травам и озерам.

Если светел мудрый астролог,

Увидав безвестную комету;

Если, новый отыскав цветок,

Мальчик под собой не чует ног;

Если выше счастья нет поэту,

Чем придать нежданный блеск сонету;

Если как подарок нам дана

Мыслей неоткрытых глубина,

Своего не знающая дна,

Старше солнц и вечно молодая...

Если смертный видит отсвет рая, 156 Только неустанно открывая:

? То Колумб светлее, чем жених

На пороге радостей ночных,

Чудо он духовным видит оком,

Целый мир, неведомый пророкам,

Что залег в пучинах голубых,

Там, где запад сходится с востоком.

Эти воды Богом прокляты!

Этим страшным рифам нет названья!

Но навстречу жадного мечтанья

Уж плывут, плывут, как обещанья,

В море ветви, травы и цветы, 168 В небе птицы странной красоты.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

? лБерег, берег!..? И чинивший знамя

Замер, прикусив зубами нить,

А державший голову руками

Сразу не посмел их опустить.

Вольный ветер веял парусами,

Каравеллы продолжали плыть.

Кто он был, тот первый, светлоокий,

Что, завидев с палубы высокой

В диком море остров одинокий,

Закричал, как коршуны кричат?

Старый кормщик, рыцарь иль пират, 180 Ныне он Колумбу ? младший брат!

Что один исчислил по таблицам,

Чертежам и выцветшим страницам,

Ночью угадал по вещим снам, ?

То увидел в яркий полдень сам

Тот, другой, подобный зорким птицам,

Только птицам, Муза, им и нам.

Словно дети прыгают матросы,

Я так счастлив... нет, я не могу...

Вон журавль смешной и длинноносый

Полетел на белые утесы,

В синем небе описав дугу. 192 Вот и берег... мы на берегу.

Престарелый, в полном облаченьи,

Патер совершил богослуженье,

Он молил: ? лО Боже, не покинь

Грешных насл... ? кругом звучало пенье,

Медленная, медная латынь

Породнилась с шумами пустынь.

И казалось, эти же поляны

Нам не раз мерещились в бреду...

Так же на змеистые лианы

С криками взбегали обезьяны;

Цвел волчец; как грешники в аду, 204 Звонко верещали какаду...

Так же сладко лился в наши груди

Аромат невиданных цветов,

Каждый шаг был так же странно нов,

Те же выходили из кустов,

Улыбаясь и крича о чуде,

Красные, как медь, нагие люди.

Ах! не грезил с нами лишь один,

Лишь один хранил в душе тревогу,?

Хоть сперва, склонясь, как паладин

Набожный, и он молился Богу,

Хоть теперь целует прах долин, 216 Стебли трав и пыльную дорогу.