Бледные короли и принцы   ::   Паркер Роберт Б.

Хоук еще раз выстрелил в него из 25-го. За спиной я услышал голос Лундквиста: «Полиция штата. Всем оставаться на местах». Потом выстрел из дробовика и чей-то стон, потом выстрел из пистолета. И снова грохот дробовика.

Цезарь шатался, но продолжал стоять на ногах. Он вцепился в куртку Хоука. Эстэва пятился в завесу снегопада. Цезарь взял Хоука в захват. Пелену снега со свистом пробила пуля и, щелкнув, отскочила от камня справа от нас. Я замер. Держа «питон» в вытянутых руках, я чуть опустил его и принял стойку, — ноги в стороны, колени чуть согнуты. Просвистела еще одна пуля и звякнула об обшивку фургона. Справа от меня сквозь снег темнело неясное пятно силуэта Эстэвы. Я выдохнул и прицелился. Эстэва стоял, застыв с пистолетом в вытянутой руке. Я аккуратно нажал на курок, и Эстэва рухнул в снег. Я обернулся на Хоука. Цезарь заламывал его назад. Хоук правой рукой запрокидывал его подбородок, с левой стряхивал перчатку. Казалось, он не торопился. Цезарь согнул его еще сильнее. Хоук поднял свою автоматическую пушку, ткнул ею в подбородок Цезаря и нажал на курок. Цезарь дернулся и повалился на Хоука. Разжав свою хватку, он съехал по Хоуку вниз, на землю, измазав его сверху донизу ярко-красной кровью.

Лундквист стоял, привалившись к борту фургона, прижимая к бедру направленный стволом вверх дробовик. Перед ним лежали мертвые капитан Генри и сержант.

— Господи, Джей-Ди, — протянул он.

Левое бедро у него было в крови.



Глава 36

Я надел свой голубой костюм, сшитый по заказу, так как готовые на меня не подобрать. Сьюзен была в платье с крупным цветочным рисунком и глубоким вырезом. Влажно поблескивали ее темные, глубокие, сводящие меня с ума глаза. Мы сидели в новом ресторане «Колони» и разжигали аппетит устрицами.

— Суда не будет? — спросила Сьюзен.

— Ни одно большое жюри не станет ковыряться в коррупции уитонской полиции. Лундквисту промыли мозги за то, что он действовал по своему усмотрению. Но рана затягивается, и «Централ Аргус» сделала из него героя, так что за его карьеру можно не волноваться.

Официант принес мне на пробу бутылку белого сухого вина.

— "Чикама", — почтительно пробормотал он, поворачивая бутылку так, чтобы я видел этикетку. — Изготовлено здесь, в Массачусетсе.

— О'кей.

— О Кэролайн и Хуаните полиции ничего не известно? — спросила Сьюзен.

Официант положил пробку на стол и налил в мой бокал пробную порцию. Я помял пальцами пробку, чтобы не обижать официанта. Продегустировав вино, я кивнул ему — пить можно. Он наполнил бокалы — сначала Сьюзен, потом мой. И удалился.

— А зачем полиции о них знать? Главные преступники убиты. В перестрелке со мной и Лундквистом.

— И никаких специалистов по африканскому мясу?

Официант забрал наши пустые тарелки из-под устриц и принес запеченных в гриле омаров. Долил вина в мой бокал. Когда он поднес бутылку к бокалу Сьюзен, она покачала головой.

— Хоук отдал мне перчатки и свой пистолет.

К тому времени, как Лундквист вызвал своих ребят, его уже и след простыл.

Омар лежал на тарелке, разрезанный по всей длине на две половинки. Наверняка на кухне над ним колдовали со всякими пикантными специями, но так как я заглотил обе половинки в три приема, по достоинству мне его вкуса оценить не удалось. Сьюзен, отрезав от своего омара миллиметровую пластиночку, отправила ее в рот и неторопливо разжевала.

— И Лундквист о нем ни слова не сказал?

— Конечно нет.

— А тот тип, который нанял тебя? Забыла, как его зовут.

— Гаррет Кингсли, — напомнил я. — Он считает меня самым великим героем после Илии Пэриш Лавджоя.

— Кого-кого?

— Напряги-ка память и вспомни!

Сьюзен улыбнулась и, подняв бокал, посмотрела мне в глаза. На ней было ожерелье из крупного бисера под цвет платью и такие же серьги.