Когда я вернусь   ::   Галич Александр

Чья-то мина сработала чисто, И, должно быть, впервые всерьез В дервенеющих пальцах радиста Дребезжит безнадежное "SOS".

Видно, старость -- жестокий гостинец, Не повесишь на гвоздь, как пальто. Я тону, пораженный эсминец, Но об этом не знает никто!

Где-то слушают чьи-то приказы, И на стенах анонсов мазня, И стоят терпеливо у кассы Те, кто все еще верят в меня.

Сколько было дорог и отелей, И постелей, и мерзких простынь, Сколько я разномастных Офелий Навсегда отослал в монастырь !

Вот -- придворные пятятся задом, Сыпят пудру с фальшивых седин. Вот -- уходят статисты,и с залом Остаюсь я один на один.

Я один ! И пустые подмостки. Мне судьбу этой драмы решать... И уже на галерке подростки Забывают на время дышать.

Цепенея от старческой астмы, Я стою в перекрестье огня. Захудалые, вялые астры Ждут в актерской уборной меня. Много было их, нежных и сирых, Знавших славу мою и позор. Я стою и собраться не в силах, Я не слышу, что шепчет суфлер. Но в насмешку над немощным телом Вдруг по коже волненья озноб. Снова слово становится делом И грозит потрясеньем основ. И уже не по тексту Шекспира (Я и помнить его не хочу), -Гражданин полоумного мира, Я одними губами кричу : -- РАСПАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН... И морозец, морозец по коже, И дрожит занесенный кулак, И шипят возмущенные ложи : -- Он наврал, у Шекспира не так ! Но галерка простит оговорки, Сопричастна греху моему... А в эсминце трещат переборки, И волна накрывает корму.

(75)

- 24

* * *

Когда-нибудь дошлый историк Возьмет и напишет про нас, И будет насмешливо горек Его непоспешный рассказ.

Напишет он с чувством и толком, Ошибки учтет наперед, И все он расставит по полкам, И всех по костям разберет.

И вылезет сразу всередку Та главная, наглая кость, Как будто, окурок в селедку Засунет упившийся гость.

Чего уж, казалось бы, проще Отбросить ее и забыть ? Но в горле застрявшие мощи Забвенья вином не запить.

А далее кости поплоше Пойдут по сравнению с той, -Поплоше, но странно похожи Бесстыдной своей наготой.

Обмылки, огрызки, обноски, Ошметки чужого огня : А в сноске -

вот именно, в сноске -Помянет историк меня.

Так, значит, за эту вот строчку, За жалкую каплю чернил, Воздвиг я себе одиночку И крест свой на плечи взвалил. Так,значит, за строчку вот эту, Что бросит мне время на чай, Веселому, щедрому свету Сказал я однажлы :"Прощай !" И милых до срока состарил, И с песней шагнул за предел, И любящих плакать заставил, И слышать их плач не хотел. Но будут мои подголоски Звенеть и до Судного дня... И даже неважно, что в сноске Историк не вспомнит меня !

15 января 1972 года

(77)

- 25

ОБЛАКА ПЛЫВУТ В АБАКАН

ОБЛАКА

Облака плывут, облака, Не спеша плывут, как в кино. А я цыпленка ем табака, Я коньячку принял полкило.

Облака плывут в Абакан, Не спеша плывут облака. Им тепло, небось, облакам, А я продрог насквозь, на века !

Я подковой вмерз в санный след, В лед, что я кайлом ковырял ! Ведь недаром я двадцать лет Протрубил по тем лагерям.

До сих пор в глазах снега наст ! До сих пор в ушах шмона гам !.. Эй, подайте ж мне ананас И коньячку еще двести грамм !

Облака плывут, облака, В милый край плывут, в Колыму, И не нужен им адвокат, Им амнистия -- ни к чему.

Я и сам живу -- первый сорт ! Двадцать лет,как день,разменял ! Я в пивной сижу, словно лорд, И даже зубы есть у меня !

Облака плывут на восход, Им ни пенсии, ни хлопот... А мне четвертого -- перевод, И двадцать третьего -- перевод. И по этим дням, как и я, Полстраны сидит в кабаках ! И нашей памятью в те края Облака плывут, облака... И нашей памятью в те края Облака плывут, облака...

(80)

- 26

ПЕСНЯ О СИНЕЙ ПТИЦЕ

Был я глупый тогда и сильный, Все мечтал я о птице синей, А нашел ее синий след -Заработал пятнадцать лет : Было время -- за синий цвет Получали пятнадцать лет !

Не солдатами -- номерами, Помирали мы, помирали.