Под северным небом. Элегии, стансы, сонеты   ::   Бальмонт Константин

Ты заслужил его Во тьме невзгоды,

Когда, под тяжким гнетом, край родной,

Томясь напрасной жаждою свободы,

Переживал мучительные годы,

Ты был исполнен думою одной: -

Кумир неволи сбросит с пьедестала,

Живой волной ударит в берега,

Сломить ту силу, что умы сковала, -

И ты поклялся клятвой Ганнибала,

Жить лишь затем, чтоб растоптать врага.

И ты спустился в темные пучины

Народной жизни, горькой и простой,

Пленяющей печальной красотой,

И подсмотрел цветы средь грязной тины,

Средь грубости—любви порыв святой.

И слился ты с той светлою плеядой,

Пред чьим огнем рассеялася тьма,

Пред чьим теплом растаяла зима;

Нахлынули борцы живой громадой,—

И пала крепостничества тюрьма.

Но в этот миг, зиждительный и чудный,

Ты не хотел душою отдохнуть,

Святым огнем твоя горела грудь,

И вот опять — далекий, многотрудный,

Перед тобой открылся новый путь.

Дворянских гнезд заветные аллеи.

Забытый сад. Полузаросший пруд.

Как хорошо, как все знакомо тут!

Сирень, и резеда, и эпомеи,

И георгины гордые цветут.

Затмилась ночь. Чуть слышен листьев ропот.

За рощей чуть горит Луны эмаль.

И в сердце молодом встает печаль.

И слышен чей-то странный, грустный шепот.

Кому-то в этот час чего-то жаль.

И там вдали, где роща так туманна,

Где луч едва трепещет над тропой,—

Елена, Маша, Лиза, Марианна,

И Ася, и несчастная Сусанна—

Собралися воздушною толпой.

Знакомые причудливые тени,

Создания любви и красоты,

И девственной, и женственной мечты,

Их вызвал к жизни чистый нежный гений,

Он дал им форму, краски, и черты.

Не будь его, мы долго бы не знали

Страданий женской любящей души,

Ее заветных дум, немой печали,

Лишь с ним для нас впервые прозвучали

Те песни, что таилися в тиши.

Он возмутил стоячих вод молчанье,

Запросам тайным громкий дал ответ,

Из тьмы он вывел женщину на свет,

В широкий мир стремлений и сознанья,

На путь живых восторгов, битв и бед.

Вот почему, с любовью вспоминая

О том, кто удалился в мир иной,

Пред кем зажегся светоч неземной,

Здесь собралась толпа ему родная,

С ним слившаяся мыслию одной:—

Пусть мы с тобой разлучены судьбою

Уж десять невозвратных долгих лет,

Но ты, наш друг, учитель, и поэт,

Средь нас живешь! Сверкает над тобою

Бессмертия нетленный чистый свет!



ЗАРЯ

Николаю Ильичу Стороженко



Брызнули первые искры рассвета,

Дымкой туманной покрылся ручей.

В утренний час его рокот звончей.

Ночь умирает… И вот уж одета

В нерукотворные ткани из света,

В поясе пышном из ярких лучей,

Мчится Заря благовонного лета

       Из-за лесов и морей,

Медлит на высях обрывистых гор,

Смотрится в зеркало синих озер,

       Мчится Богиня Рассвета.

                  Следом за ней

Легкой гирляндою эльфы несутся,

Хором поют. «Пробудилась Заря!»

Эхом стократных их песни везде отдаются,

Листья друг к другу с безмолвною ласкою жмутся,

В небе — и блеск изумруда, и блеск янтаря,

Нежных малиновок песни кристальные льются:

       «Кончилась Ночь! Пробудилась Заря!»



ДУХИ ЧУМЫ

Мы спешим, мы плывем

На могучей волне,

Незнакомы со сном,

Но всегда в полусне.

Слезы жен и детей

Не заметит наш глаз,

И где смерть для людей,

Там отрада для нас.

Нашей властью звучат

Панихиды в церквах,

В двери к людям стучат

Смерть, и гибель, и страх.

Между вешних листов,

Символ сгибнувших сил,

Миллионы крестов,

Миллионы могил.

Любо нежную мать

Умертвить, погубить,

Мы не можем ласкать,

Не умеем любить

В эти дни, как и встарь,

Каждый миг, каждый час,

Лучший дар на алтарь

Жизнь приносит для нас.

И спешим, и плывем

Мы в ночной тишине,

Незнакомы со сном,

Но всегда в полусне.



ЧЕЛН ТОМЛЕНЬЯ

Князю А. И. Урусову



Вечер. Взморье. Вздохи ветра

Величавый возглас волн.

Близко буря. В берег бьется.

Чуждый чарам черный челн.

Чуждый чистым чарам счастья,

Челн томленья, челн тревог,

Бросил берег, бьется с бурей,

Ищет светлых снов чертог.