Счастье моё   ::   Червинский Александр

Такое не снилось Шекспиру! Что он в эти минуты пережил, вы себе представляете? Он даже не пытался остановить кощунство, сидел неподвижно и только поглядывал на этот летающий глаз. Направо—налево, направо—налево. А глаз летает и на Оскара Борисовича поглядывает. Ужас! Ужас! Ужас! Учащиеся орут, глаз летает-поглядывает. Как вы думаете, что Оскар Борисович сделал на следующий урок?

СЕМЕН. Что он сделал?

ВИКТОРИЯ (торжественно) . Он опять принес им глаз! В жизни всегда есть место подвигу. Ловите! (Бросила Семену глаз.)

Семен поймал.

Кидайте!

СЕМЕН. Зачем?

ВИКТОРИЯ. Чтобы вы почувствовали интерес к жизни! А то вы, Сенечка, как замороженный.

СЕМЕН. А вы не обращайте на меня внимания. Я лягу, а в пять утра меня и след простыл. (Отдал ей глаз.)

ВИКТОРИЯ. Что значит «не обращайте внимания»? Вы у меня в гостях. Нет, простите! Я вас буду угощать и развлекать. Идемте, я должна вас познакомить с Лидией Ивановной!

СЕМЕН. Она что, здесь?

ВИКТОРИЯ. Конечно.



Сцена седьмая



Виктория открыла дверь в свою каморку.

ВИКТОРИЯ. Лидочка Ивановна, смотрите, кто к нам пришел!

Семен заглянул в каморку, убедился, что никого нет, и успокоился.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Какая у него самодовольная, простите, рожа!

ВИКТОРИЯ. Это моя самая-самая любимая женщина – Лидия Ивановна, директор нашей школы. (Показала Семену фотографию.) Она мне во всем помогает. И материально, и учит. Она вообще обожает делать людям добро. В этом она просто беспощадна. Сенечка, отвернитесь, я переоденусь…

Семен отвернулся.

(Надела платье.) Мне колоссально повезло, что я её встретила в Нижнеуральске. Я там жила у двоюродной тетушки, которая приютила меня после детдома… тоже, кстати, повезло. Мне, Сенечка, вообще везет, тьфу-тьфу… Лидия Ивановна решила, что я у тети нечто вроде бесплатной прислуги, и увезла с собой сюда, когда вернулась из эвакуации. Она определила мне место в жизни. Теперь я навек привязана к школе, как мел, черная доска, коридор или, скажем, лестница… Сеня, вы можете смотреть.

Семен послушно повернулся к ней. Она сидела на раскладушке и доставала из тумбочки граненые стаканы. Электрический чайник был уже включен.

Как вам моё платье, только честно?

СЕМЕН. Разве вы не в нем сегодня были?

ВИКТОРИЯ. Мне показалось, что оно вам нравится. Я его нарочно опять надела.

СЕМЕН. Ясненько…

ВИКТОРИЯ. Если оно вам наскучило, я надену другое.

СЕМЕН. Не надо. Это симпатичное.

ВИКТОРИЯ. Сенечка, не стесняйтесь! Снимите бушлат и садитесь.

СЕМЕН. Куда?

Стульев не было.

ВИКТОРИЯ. Сюда. Здесь вам будет удобно. (Похлопала рукой по раскладушке рядом с собой.)

Семен сел. Раскладушка под ним растянулась до полу.

Сеня, чтоб не забыть, где ваше «Абрау-Дюрсо»?

СЕМЕН. Вот… (Поднял брючину и извлек бутылку.)

ВИКТОРИЯ. Давайте-ка спрячем его, как договорились.

СЕМЕН. Зачем его прятать?

ВИКТОРИЯ. До встречи с Анютой. До лучших времен.

СЕМЕН. Этого не будет.

ВИКТОРИЯ (хлопая в ладоши) . Вы философ! Настоящий философ, Сенечка! Я говорю: «До лучших времен», а вы говорите: «Этого не будет»! Так считали многие великие умы. И я так считаю: лучшее время – это то, в которое мы живем. Что же вы сделаете с бутылкой?

СЕМЕН. Мы её сейчас выпьем.

ВИКТОРИЯ. Неужели вы хотите меня угостить этим чудным вином?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Виктория, не смей!

ВИКТОРИЯ. Спасибо, Сенечка! Это моё любимое вино.

СЕМЕН. И ваше тоже?

ВИКТОРИЯ. Конечно. Мы с Анечкой его пили на прощальном вечере, когда покидали детдом. Это первое вино, которое мы пили в своей жизни с Анечкой…

Семен ударом кулака выбил из бутылки пробку.

Как ловко вы её.

СЕМЕН (разливая вино в стаканы) . Если бы инструктор видел, как я это сделал, меня бы на трое суток нарядили гальюны драить.

ВИКТОРИЯ. Конечно, вам же запрещено пить…

СЕМЕН. Отнюдь. Пить мы обязаны.