Служанка-интриганка   ::   Филдинг Генри

Этого, сударь, я сказать не могу. Я вам друг, вы знаете, но племянница моя распорядилась собой по своему усмотрению.

Олдкасл. Ваша племянница повела себя как… О, черт!… Я вне себя от возмущения! По ее милости я не полюблю больше ни одну женщину – мое решение бесповоротно! (Уходит разгневанный.)

Миссис Хаймен. Что ж, вполне благоразумное решение.

Гудолл. Надеюсь, Валентин, ты постараешься в меру своих сил отблагодарить меня за мою отцовскую чуткость и снисходительность. И пусть неприятности, которые ты чуть было не навлек на себя своим сумасбродством, послужат тебе уроком на будущее.

Валентин. Поверьте, батюшка: если б для моего исправления было мало одной сыновней благодарности, и тогда меня избавил бы от всех пороков страх за судьбу моей подруги.

Я все бы вынес, будь я одинок,

Любую муку превозмочь бы мог;

Но не печали милой, видит бог!



ЭПИЛОГ

Поэт наш должен работать много:

Для каждой пьесы – два эпилога,

Чтоб в зал пустынный мы не сказали:

«Как много нынче народу в зале!»,

Чтоб не хвалили за чуткость зал,

Когда премьеру постиг провал.

Провал? Не нужно дрожать поэту –

Кто приплетется на пьесу эту?…

С английской речью тут не пробиться,

Ведь итальянец поет, как птица.

Хоть двор когда-то изящней был,

А все ж английский напев любил.

Но итальянцы сегодня боги,

И «Dimmi Саго» [16] – в любой берлоге.

Как нас соседи, должно быть, ценят –

Такой поживы для них нигде нет.

Француз вломился в край итальянца [17] ,

А мы иного должны бояться:

Что хлынет войско южан-певцов

И разорит нас в конце концов.

Но все ж дадим им приют спокойный,

Пока страну их калечат войны;

Пускай займутся привычным делом –

Никто не будет грозить обстрелом.

Каменья пеньем сдвигал когда-то

Орфей – а эти качают злато…

Поэты наши хулят их дружно,

Но женщин тоже послушать нужно:

«Сатира часто нас обижала,

У певчих птиц же не сыщешь жала».

Хоть чарам пенья сердца подвластны,

Нежны рулады и безопасны;

Держитесь дальше от грубых мест,

Где соль сатиры сердца разъест:

Вознаграждая насмешки эти,

Мы для себя же готовим плети.

Пусть тот писатель, что век свой хает,

Сидит без хлеба и подыхает;

Уж если церковь претит ему,

То и театру он ни к чему.

Конец

ПРИМЕЧАНИЯ



The Intriguing Chambermaid 1733