Смешанный лес (Книга стихов)   ::   Бек Татьяна

x x x

И шли, и пели, и топили печь,

И кровь пускали, и детей растили,

И засоряли сорняками речь,

И ставили табличку на могиле,

И плакали, и пили, и росли,

И тяжко просыпались спозаранку,

И верили, что лучшее - вдали,

И покупали серую буханку.

И снова шли, и разбивали сад,

И не умели приходить на помощь,

И жили наутек, и невпопад,

И поперек, и насмерть, и наотмашь.

И падали, и знали наперед,

Переполняясь ужасом и светом,

Что если кто устанет и умрет,

То шествие не кончится на этом.

x x x

На занятия бегала

мимо афиш и скворешен.

В пионеры вступала,

на горло мотая кумач!

...Я очнулась одна.

Вероятно, мой вид безутешен

Предлагаю не плакать

и бедные силы напрячь.

...Начинается осень

сухая, холодная, злая.

Истощилась надежда.

Отчаялся разум и дух.

Но, чужого ребенка

на истинный путь наставляя,

Эту страшную сказку

ему не рассказывай вслух,

Потому что нельзя

упастись от вины и погони,

Потому что он сам подрастет,

чтоб, себя позабыв,

Захлебнуться тоской,

закурить в некурящем вагоне

И свое жизнелюбие

возненавидеть как миф...

Здесь свобода спилась,

здесь грешат и ответствуют хором,

А прямую натуру

обычно встречают в тычки...

Здесь любимая родина

смотрит невидящим взором,

Поправляя рукою

в железной оправе очки.

А чего мне хватает,

так это кладбищенской хвои!

О простор ненаглядный,

родной и оплаканный весь...

Невозможно отторгнут ь

проклятое это, живое,

Это древнее, горькое,

неповторимое (здесь(.

x x x

Строительству души не надобны (леса(

Скорее это рост природного подлеска,

Где хмель и мураши, лишайник и роса,

Где то печет вовсю, то холодает резко.

Знобило и трясло... Но к тридцати пяти

Из словаря земли я выгребла глаголы:

Мужать и матереть, тянуться и расти,

Теперь мне нипочем укусы и уколы.

Паук не торопясь развесит кружева

Какая красота в проемах беспорядка!

...Чем ближе до конца, тем больше я жива

Счастливая моя и страшная догадка.

А если о любви, то это как восход,

Который обнажил, в полнеба полыхая,

Что сохнет и цветет,

и колется, и жжет,

Но главное - растет

душа моя лихая.

x x x

О шиповник!

...А хвоя в лесу,

А черемухи мелкой кипучесть!..

Отчего ж я, как ива, несу,

Лишь упрямую эту плакучесть?

(Ничего. Ничего. Не грусти.

Ты задумана так от рожденья

Ненавидеть свое отраженье,

И тянуться к нему, и расти,

Ты, последыш и поздний побег,

Некрасивый, неистовый, новый,

С иноземной фамилией Бек,

Обрусевшей по воле Петровой,

Ты случайно явилась в ночи,

Ты очнулась в купели кромешной,

Чтоб,

не путая звезды ничьи,

Все же быть и гневливой, и нежной.

Приготовься - еще не конец.

Испытуемой будешь, любимой...(

Так опять мне ответил Отец:

Тот, Единый,

и этот - родимый.

x x x

Письма ли пишу. бросаю зерна,

Жгу ли мусор раннею весной,

Все-то мнится: время рукотворно,

А оно смеется надо мной!

И как только воздух песнопенья

Тяжестью ложится на весы,

Вмиг

выходят из повиновенья

Самые надежные часы.

Это дремлет будущим в бутоне,

Это прошлым дышит со страниц

И - уходит от моей погони

Бешеное время без границ.

x x x

Ты меня исцелил. Ты вернул меня в детство,

Где надежда прекрасна, как первая елка;

Где любое касанье, любое соседство

Переходит в родство высочайшего толка.

Где садовый жасмин - как молочная пена;

Где сандалии в августе требуют каши;

Где кругом - перемены,

Где колется сено,

Где сбываются сны и сбиваются наши

Голоса... Ты вернул мне

простые повадки:

Приласкать, заслонить

и продернуть в иголку

Нить, которая держит в порядке

Мирозданье... И бусы повесить на елку

Золотые, витые, забытые бусы,

И приладить звезду на макушке зеленой,

И составить депешу, глотая союзы,

И швырнуть через горы

рукою влюбленной:

(Ты меня исцелил...(

x x x

Ночные наши дни темны и окаянны...