Стихи, не вошедшие в основные сборники   ::   Белый Андрей

Мне говорят: «Пурпур». В него облеклись на костре.

Пляшущий пурпур прилип, сдирая и кожу, и мясо:

Вмиг до ушей разорвался черный, осклабленный рот.

Тут воскликнули вы: «Он просветленно смеется…»

И густолиственный лавр страшный череп покрыл.

1915



«Пришла… И в нечаемый час…»

Пришла… И в нечаемый час

Мне будишь, взметая напасти,

Огнями блистательных глаз

Алмазные, ясные страсти.

Глаза золотые твои

Во мне огневеют, как свечи…

Люблю: — изныванья мои,

Твои поцелуйные плечи.

1916



«Цветок струит росу…»

Цветок струит росу.

Живой хрусталь в пруду.

Так жизнь, мою росу,

В живой хрусталь снесу…

С улыбкой в смерть пройду.

Июль 1916

Дорнах



СВОЕМУ ДВОЙНИКУ

(Леониду Ледяному)



Вы — завсегдатай съездов, секций,

Авторитет дубовых лбов,

Афишами публичных лекций

Кричите с уличных столбов.

Не публицист и не философ,

А просто Harlequin Jaloux,

Вы — погрузили ряд вопросов

В казуистическую мглу,—

Вы томы утонченных мистик,

Нашедши подходящий тон,

Сжимаете в газетный листик,

В пятисотстрочный фельетон.

Корней Чуковский вас попрытче,

Ю. Айхенвальд пред вами тих;

Вы и не Нитче и не Фритче,

А нечто среднее из них.

Года вытягивая в строки

Крикливых мыслей канитель,

Вы — пестроногий, пестробокий

Бубенчатый Полишинель.

1917

Москва



ПЕРВОЕ МАЯ

Первое мая!

Праздник ожидания…

Расцветись, стихия,

В пламень и сапфир!

Занимайтесь, здания,

Пламенем восстания!

Занимайтесь заревом:

Москва,

Россия,

Мир!

Испугав огромное

Становище

Каркающих галок и ворон,

Рухни в лес знамен,

Рухни ты,

Чугунное чудовище —

Александра Третьего раздутая, литая

Голова!

Первое мая!

Первое мая!

Красным заревом

Пылает Москва!

Вольные, восторженные груди,

Крикните в пороховое марево,

В возгласы и оргии орудий,

Где безумствуют измученные люди:

«На земле — мир!

В человеках — благоволение!

Впереди — Христово Воскресение…»

И да будет первое мая,

Как зарево,

От которого загорится:

Москва,

Россия,

Мир!

В лесе

Знамен,

Как в венце из роз,

Храбро встав

На гребне времен,

В голубую твердь

Скажем:

— «Успокойтесь, безвинные жертвы:

Христос

Воскресе.

(Христос Воскресе из мертвых,

Смертию смерть поправ

И сущих во гробех живот даровав)».

Первое мая!

Праздник ожидания…

Расцветись, стихия, в пламень и сапфир,

Занимайтесь, здания, заревом восстания.

Занимайтесь заревом:

Москва,

Россия,

Мир!

<1918>



«Июльский день: сверкает строго…»

Июльский день: сверкает строго

Неовлажненная земля.

Неперерывная дорога.

Heпepepывные поля.

А пыльный, полудневный пламень

Немою глыбой голубой

Упал на грудь, как мутный камень,

Непререкаемой судьбой.

Недаром исструились долы,

И облака сложились в высь.

И каплей теплой и тяжелой,

Заговорив, оборвались.

С неизъяснимостью бездонной

Молочный, ломкий, молодой,

Дробим волною темнолонной,

Играет месяц над водой.

Недостигаемого бега

Недостигаемой волны

Неописуемая нега

Неизъяснимой глубины.

1920



АСЕ

Ни «да», ни «нет»!..

Глухой ответ —

Над ливнем лет

В потухший свет.

Я погружен

В бессонный стон:

В безвольный сон

Глухих времен.

Ты, как вода,

Струишь туда —

В мои года —

Ни «нет», ни «да».

1921

Больница



ПРОБУЖДЕНИЕ

Тянулись тяжелые годы,

Земля замерзала… Из трещин

Огонь, нас сжигавший годами,

Теперь потухающий глухо,

Сиял средиземной жарою.

Гляжу: под ногами моими

В твердеющих, мертвенных землях —

Простертые, мертвые руки,—

Простертые в муке —

Умерших…

А небо,—

Как синие шали:

Алмазами

Страстными

Блещет.

И — снова земля отделилась;

И — синяя шаль: мои крылья.