Сердце на замке   ::   Серова Марина

Совершенно неожиданно их машину обогнала красная «девятка», и кто-то в черных очках на ходу два раза выстрелил в Виталия. Как нарочно, в этот день вместе с Виталиком напросился съездить в райцентр его отец, за какими-то редкими семенами, и одна из пуль попала ему в плечо, очень серьезно ранив. Старика срочно пришлось везти в ближайшую больницу — оперировать, добывать кровь и всячески бороться за его жизнь.

— А как сейчас его здоровье? — спросила я с сочувствием.

Я ведь хорошо помнила по рассказам отца Виталика и даже немного лично была знакома с Павлом Андреевичем Ежковым — милейшим человеком. Еще тогда я считала его образцово-показательным пенсионером и даже кое-кому ставила в пример.

Выйдя на пенсию, бывший школьный учитель истории Павел Андреевич Ежков продолжал вести на редкость активный образ жизни: сажал на даче какие-то редкие цветы и возделывал экзотические культуры, вел исторический кружок в школе и краеведческий в Доме культуры, участвовал в каких-то общественных мероприятиях. Надо же, как жалко, что он пострадал от этих бандюг!

— Сейчас уже нормально, — невольно улыбнулся Виталий, вспоминая об отце. — Из больницы вышел, можно сказать — сбежал, хотя рука все еще болит, я же вижу, как он мучается. Но представь себе! — вызвался вести какие-то утренники, изображает на елках Деда Мороза. Берет мешок в здоровую руку, опирается на свой посох — и вперед, с песнями!

— Да ему ж вредны еще такие нагрузки! — удивилась я.

— Попробуй только заикнуться об этом! И слушать не хочет. Говорит, что это его долг. Мол, в разных детдомах сейчас нет денег, чтобы приглашать платных артистов, а детям везде хочется праздника, Деда Мороза…

Честное слово, у меня даже в носу подозрительно зачесалось после этих последних слов. Я давно уже думала о том, что многие наши родители, бабушки и дедушки — это настоящие динозавры, вместе с которыми в повседневной жизни незаметно вымирает благородство и самоотдача, или мне так кажется, потому что частному детективу волей-неволей приходится иметь дело с самыми гнусными случаями, какие только можно вообразить? Как в каком-то фильме, где женщина, работающая в отделе разводов загса, была твердо убеждена, что все люди начинают совместную жизнь только затем, чтобы потом прийти к ней и развестись.

Но Павел Андреевич — во всех отношениях исключение. Помнится, он как-то целый день провел в библиотеке, подбирая литературу про наркоманов, когда я, совершенно случайно забежав к Виталику на чашку чая, обмолвилась, что столкнулась с загадочным для меня анашистом. Павел Андреевич ведь так и считает, что я работаю следователем в городском отделении милиции, после того как увидел мою фиктивную красную корочку. И хотя морально устаревшие книжки, бичующие наркоманов, мне тогда не пригодились, все же я хорошо помню чувство благодарности за ту молчаливо проявленную заботу. Не повезло же тебе, Дед Мороз, дожил ты до времени, когда запросто стреляют и убивают всех подряд — и хороших, и плохих. Но особенно часто почему-то все же людей приличных…

— И я чувствую, что это еще не все. Они доведут начатое дело до конца, это точно. И уже в этом году, — подвел итог своему невеселому рассказу Виталий.

— У тебя есть какие-то конкретные факты? Или это только предчувствия? — принялась допытываться я.

— Есть факты. Звонки по телефону. Чуть ли не каждый день звонят и молчат, кто-то тяжело дышит в трубку. Потом снова. Звонят — и молчат. Я уж дома находиться не могу. Думаю, пусть лучше пришьют где-нибудь на улице, все не так…

— Погоди. Ты в милицию обращался?

— Было. Когда отца ранили. Мы же его в хирургическое повезли, а пулевое ранение ни с чем не спутаешь. Но что они скажут? Говорят — ищем, ведем работу. Как будто я не знаю, как они ведут работу.