Змеиное яйцо   ::   Бергман Ингмар

(Протягивает ей мятый конверт, в котором несколько долларовых бумажек и листок бумаги, исписанный неразборчивым почерком Макса.)

Мануэла. Его руку почти невозможно разобрать. Нет, не могу. Попробуй ты.

Она возвращает письмо Абелю, который присаживается на другой стул. Он долго сидит молча, корпя над прощальным посланием брата.

Абель. Нет, ничего не понимаю. (Пауза). Вот, теперь вижу, это слилось со всем остальным: «Несколько дней назад кто-то сказал мне, что человек – ошибка природы. Я спросил, чем он может доказать это утверждение. Он ответил только: „Оглядитесь вокруг себя и увидите“. Я сделал, как он сказал. Огляделся вокруг себя, но не…» (Оторвавшись от текста.) Дальше не могу разобрать… Да, вот здесь еще: «Речь идет о постоянно прогрессирующем отравлении…»

Абель поднимает глаза и встречается взглядом с Мануэлой. Она качает головой.

Мануэла (повторяет). «Речь идет о постоянно прогрессирующем отравлении…»

Абель. Я почти не видел его в эти последние недели. Мануэла. Но вы ведь жили в одной комнате? Абель. Он же совсем не бывал дома. Однажды утром у нас с ним дошло до драки. (Пауза.) Я привел с собой шлюху. Наутро, когда он вернулся, она была еще у нас. Ему вроде вздумалось с ней развлечься. Она согласилась, хотя он дал ей только половину ее таксы. И тут он вдруг завелся и как примется колотить ее. Ну, пришлось мне в конце концов задать ему трепку. Тогда он разревелся как маленький. А ведь я и не приложил-то его как следует. Я помнил про его сломанную руку.

Мануэла (прерывая). Черт побери, мне же надо переодеться к финалу! Поможешь мне?

Мануэла сбрасывает с себя шаль, джемпер, халат и чулки; снимает с крючка и натягивает на себя нечто отдаленно напоминающее купальный костюм. Абель помогает ей справиться с пуговицами и поясом, украшенным темно-желтым бантом.

Абель. Я не знал, что ты выступаешь на сцене. Мануэла. Да я и не выступала. Но как-то раз одна из девушек свалилась с гриппом, и я вызвалась заменить ее. Хозяину кабаре показалось, что это неплохая идея, и вот теперь я певица и зарабатываю тридцать пять миллионов в день. На это не проживешь, но все-таки лучше, чем ничего.

Абель. А с мужчинами ты тоже…

Мануэла (поспешно). Слушай, ты не зайдешь за мной вечером? Поужинаем где-нибудь вместе? Деньги Макса пусть побудут пока у тебя. Тут их спрятать негде.

Она целует его в щеку и выбегает. Абель так и остается стоять посреди комнаты. До него доносится четкий ритм музыкального финала и стук каблучков танцовщиц, отбивающих на деревянном полу: «Berlin, Berlin, Berlinerin. Berlin, Berlin mit leichtem Sinn». [2]

Открывая дверь, он видит человека, застывшего в полутьме коридора. Это худощавый мужчина со впалыми желтоватыми щеками и редкими седеющими волосами над высоким лбом. Глаза его за толстыми стеклами очков ясны и невозмутимы. Слегка прислонившись к деревянной обшивке, он смотрит на освещенную сцену. Мужчина поворачивается к Абелю и учтиво улыбается.

Ханс. Забавно выглядит все это со стороны, не так ли? (Пауза.) Мне кажется, мы знакомы. Не встречались ли мы много лет назад? Может быть, вместе выкурили нашу первую сигарету?

Абель отрицательно качает головой.

Нет? Ну а если я напомню: Амальфи, летний сезон двадцать шесть лет назад? Дома наших родителей стояли рядом. У вас была старшая сестра, одну минутку… Ребекка! Не так ли?

Абель (качая головой). Будьте добры, позвольте мне пройти. Я спешу.

Ханс (улыбаясь). Ну разумеется. (Пауза.) Абель Розенберг.

У двери Абель оборачивается и качает головой, но понимает, что уличен, и краснеет. Поэтому он чопорно кланяется и ретируется через узкий, заставленный запасный выход.



5

На улице темно и еще холоднее, чем днем. Туман перешел в моросящий дождь со снегом, и опустевшие тротуары мрачно поблескивают в тусклом свете уличных фонарей.