Morte dArtur   ::   Теннисон Альфред

Сочились влагой сеч оплечье лат

И наручи. Блеск золотых кудрей,

Лоб осенявших солнцем, что встает

Над троном сфер, запорошила пыль;

Обвисли пряди, сбились колтуном,

Мешаясь с пышным обрамленьем уст.

Так рухнувшим столпом Король лежал

Артур, что встарь, с копьем наперевес,

Звезда турнира, от пера до шпор,

Через арену Камелота мчал

Перед глазами дам и королей!

Тогда воскликнул громко Бедивер:

"Милорд Артур, куда податься мне?

Где преклоню я голову теперь?

Я вижу ясно: прошлое мертво.

Встарь каждый день путь к подвигу являл,

И каждый подвиг выдвигал вперед

Достойного, - впервые с той поры,

Как луч звезды путь указал Волхвам.

Но ныне уничтожен Круглый Стол

Зерцало чести, доблести оплот;

А я, последний, обречен блуждать

Затерянным во тьме годов и дней,

Средь чуждых мне людей, умов и лиц".

И медленно изрек с ладьи Артур:

"Былой уклад сменяется иным;

Неисчислимы Господа пути

Дабы привычка не сгубила мир.

Утешься; что за утешенье - я?

Я прожил жизнь; деяния мои

Да освятит Всевышний! Ну а ты,

Ты, если боле не узришь мой лик,

Молись за душу. Больше сил в молитве,

Чем мыслит этот мир. Пусть голос твой

Возносится всечастно за меня.

Чем лучше человек овец и коз,

Чья жизнь в слепом бездумии течет,

Коль, зная Бога, не возносит слов

Молитвы за себя и за друзей?

Так золотыми узами земля

С престолом Божьим скована навек.

Теперь прощай. Я отправляюсь в путь

Средь тех, кого ты зришь, - коль это явь,

(Сомненья затемняют разум мой),

К долинам острова Авилион,

Что ни снегов не ведают, ни гроз,

Ни даже рева ветра; дивный край

Тенистых кущ и заливных лугов,

Где летним морем венчан вешний сад.

Там я от смертной раны исцелюсь".

Умолк Король, и отошла ладья

Так полногрудый лебедь в смертный час

Взлетает, гимн неистовый трубя,

Ерошит белоснежное перо

И на воду садится. Бедивер

Стоял, в воспоминанья погружен;

Ладья ж растаяла в лучах зари,

И скорбный стон над озером угас.

***

Чтец замолчал, и наш последний свет,

Давно мигавший, вспыхнул и померк.

Тут Пастор, мерным гулом усыплен

И тишиной разбужен, молвил: "Так!"

Мы ж замерли, дыханье затая:

Быть может, современности штрихи

Словам пустым придали скрытый смысл,

Иль, автора любя, превознесли

Мы труд. Не знаю. Так сидели мы;

Петух пропел; в ту пору всякий час

Прилежной птице чудится рассвет.

Вдруг Фрэнсис недовольно проворчал:

"Пустое, вздор!" - откинулся назад

И каблуком полено подтолкнул,

Каскады искр взметнув над очагом.

Мы разошлись по спальням - но во сне

Я плыл с Артуром мимо грозных скал,

Все дальше, дальше... позже, на заре,

Когда сквозь сон все громче отзвук дня,

Помстилось мне, что жду среди толпы,

А к берегу скользит ладья; на ней

Король Артур, всем - современник наш,

Но величавей; и народ воззвал:

"Артур вернулся; отступила смерть".

И подхватили те, что на холмах,

"Вернулся - трижды краше, чем был встарь".

И отозвались голоса с земли:

"Вернулся с благом, и вражде - конец".

Тут зазвонили сто колоколов,

И я проснулся - слыша наяву

Рождественский церковный перезвон.