Urbi et Orbi   ::   Брюсов Валерий

Она сегодня рабой дрожащей

Познает бога… Идет во храм

Бог лучезарный, бог пепелящий!

3



Таинственно уединен покой

На выси храма, странный, с гробом схожий;

Там окон нет, и беспредельной тьмой

Окружено единственное ложе.

Она не спит, она глядит во тьму,

Рукой прижав ко грудям ожерелья,

И ждет, дрожа, бессветного, к кому

Пришла на свадебное новоселье.

Но зной томит; с курильниц аромат

Встает, томя и взоры и движенье;

Уже ресницы длинные дрожат,

Уже в коленях детских онеменье.

Что будет? В тишине взгремит ли гром?

Прольется ль в сумрак дождь змеистых молний?

Молчи! Встречай грядущего лицом,

Пред родиной святой обет исполни!

Тот будет ли могуч, как дикий бык?

Навалится ль, как пламенная груда?

Она, слабея, подавляет крик,

Дрожит в дремоте, в предвкушеньи чуда…

Иль будет он, как свет небесный, тих,

Прекрасный юноша, с очами лани?

Чу! смутный стук! Ужель грядет жених?

Она — в бреду от страха и желаний…

Припасть к нему! Нет, скрыться, умереть,

Не быть! Не надо, ничего не надо!

На мысли странная ложится сеть,

В безвольных членах странная услада.

4



Он сошел не в лучах огневого венца,

Ты во мраке его не узнала лица,

В тишине его голоса ты не слыхала.

Было страшно и сладко, и много и мало.

Было ль это свершенье священных надежд?

Чьи-то руки коснулись пурпурных одежд,

Чье-то тело коснулось бессильного тела,

И в объятьях внезапных ты вся холодела,

И не знала, где боль, и не знала, где стыд.

Поцелуи томили окраску ланит,

На руках колыхало объятье запястья,

И страданья, сливаясь с безмерностью счастья,

Повторялись и жгли, наполняя всю ночь…

Ты не знала, когда удалился он прочь,

Ты очнулась одна на таинственном ложе,

В этой спальне глухой, на могилу похожей,

Две лампады, горя, озаряли покой…

В сердце — стыд, в мыслях — бред, в теле — зной.

И, томясь отвращеньем иль чистой любовью,

Ты смотрела на пояс, забрызганный кровью.

5



И в то же утро солнце пронизало,

Победное, губительный туман.

Вода с полей, открыв посевы, спала.

Опять спеша в родимый океан,

В свое русло везде вошли потоки,

И был весь мир лучами осиян.

Жрецы богов, надменны и жестоки,

Считали в храмах груды серебра

И на камнях свои чертили строки;

А люди, вопиявшие вчера,

Несли свои благодаренья богу

За то, что счастья вновь пришла пора.

Толпа теснилась к царскому чертогу

В желаньи видеть ту, что их спасла, —

И деву Бэла вывели к порогу.

Она была робка и не светла,

Ее томили царские наряды,

И лишь горела кос ее смола.

Стремились к ней восторженные взгляды,

Кричали все: «Тебя избрал сам Бэл!»

А с крыши храма, там, где колоннады

Скрывали дверь в святилище, смотрел

Жрец младший Солнца. Пламенные очи

Его — казались остриями стрел:

Он вспоминал о тайнах грешной ночи.

1903

Старое Село