Александр Македонский. Пределы мира   ::   Манфреди Валерио Массимо

 — Я давал тебе яд, который убил бы и слона, а тебе ничего! Ты стал еще здоровее. Что тебе какая-то лихорадка?

Александр улыбнулся.

— Я тебе не верю, но мне приятно это слышать.

На следующий день ему стало еще хуже.

— Спаси его, ятре, — умоляла Роксана. — Спаси, заклинаю тебя.

Филипп бессильно качал головой, а Лептина в слезах смачивала Александру лоб, чтобы хоть немного охладить.

На следующий день Александр не смог встать, и температура подскочила выше мыслимого. На носилках Александра перенесли в летний дворец, где к вечеру становилось прохладнее, и Филипп велел делать ему холодные ванны, чтобы снизить жар. Все оказалось тщетно. Роксана в отчаянии не отходила от него ни на мгновение и покрывала тело мужа поцелуями и ласками. Товарищи дежурили без отдыха и сна день и ночь.

Селевк отправился в святилище Мардука, покровителя города, бога-врачевателя, и попросил жрецов перенести Александра в храм, чтобы бог исцелил его, но жрецы ответили:

— Бог не хочет, чтобы царя переносили в его дом.

Расстроенный Селевк вернулся в царский дворец и сообщил о результатах своей миссии.

— Тебе следовало перебить этих святош: если они не могут исцелить царя, зачем им оставаться в этом мире? — воскликнул Лисимах.

— А я говорю, он выкарабкается и на этот раз, — сказал Пердикка. — Не беспокойтесь, он и не такое переносил.

Филипп посмотрел на него печальным взглядом и ушел в царскую спальню. Александр еле слышным голосом попросил воды.

На следующий день он уже не мог говорить.

Тем временем среди солдат распространился слух, что царю совсем плохо; кто-то говорил даже, что он умер. Они снова собрались у входа во дворец и угрожали выбить двери, если их не впустят.

— Я выйду к ним, — сказал Птолемей и спустился в караульное помещение.

— Мы хотим знать, что с царем! — крикнул один из ветеранов.

Птолемей склонил голову.

— Царь умирает, — ответил он. — Если хотите увидеть его, поднимитесь сейчас по одному, но тихо. Не тревожьте его в предсмертный час.

Длинной вереницей, один за другим, солдаты потянулись по лестницам, по коридорам, до царского изголовья. Плача, они чередой проходили мимо ложа и приветствовали своего владыку поднятием руки. И Александр всем отвечал взглядом, кивком головы, еле заметным движением губ.

Его солдаты, его товарищи по тысячам приключений, железные люди, покорившие Нил, Тигр, Евфрат и Инд, они видели его в последний раз. А Александр на прощание опять смотрел в их лица, задубевшие от мороза и опаленные зноем, видел их загрубевшие щеки, мокрые от слез. И вот опустилась тьма… Он еще слышал отчаянные рыдания Роксаны и всхлипы Лептины, а потом — голос Птолемея:

— Конец… Александр умер.

В это мгновение он подумал о своей матери, о ее тщетном и горьком ожидании. Ему показалось, что он различает ее на башне дворца — она кричит сквозь слезы и отчаянно зовет его: «Александрос, не уходи, вернись ко мне, прошу тебя!» И этот крик на мгновение позвал его назад… но всего лишь на мгновение. И вот ее голос, ее лицо исчезли вдали, унесенные ветром… Александр увидел бескрайнюю равнину и цветущие луга, услышал собачий лай, но то был не мрачный вой Кербера — это гавкал Перитас! Он бежал навстречу своему хозяину, обезумев от радости, совсем как в тот день, когда Александр вернулся из изгнания. И вскоре по необъятной степи разнесся топот копыт, и вдруг послышалось ржание. Прибежал Букефал с развевающейся на ветру гривой, и Александр вскочил на него и крикнул: «Вперед!» Жеребец бросился вперед, подобно огненному Пегасу, и бешено помчался к последнему горизонту, к бескрайнему свету.



ЭПИЛОГ

«Не успело остыть твое тело, а мы уже спорили о твоем наследстве. Мы продолжали сражаться за него долгие годы.