Амок   ::   Мавр Янка

На поверхности моря он плавал несколько дней, как двухметровой толщины лед, пока не пошел на дно. Один корабль шесть дней простоял в этой каше, и пассажиры его чуть не умерли от голода.

Разумеется, низкое побережье Суматры, и особенно Явы, было уничтожено совершенно. Вместо недавних городов, деревень, полей и лесов осталась мешанина из вещей, трупов людей и животных, растений и грязи.

Через несколько месяцев в Европе и некоторых других местах заметили, что перед заходом солнца небо принимает какой-то особенный зеленый цвет, словно солнечный свет проходит сквозь пыль. Ученые объяснили, что это и есть пыль Кракатау, поднявшаяся на высоту шестидесяти – семидесяти километров.

«Саардам» двигался дальше. Вулкан остался позади. За ним показались другие островки – маленькие, низкие.

– Эти островки сделал Кракатау, – сказал лейтенант. – А вот там, дальше, лежит большой и людный остров – Сэбези; на нем тогда погибли все до единого жители.

Эти воспоминания да живые и мертвые свидетели страшной катастрофы произвели сильное впечатление на всю команду судна. Никто и не заметил, как наступила темнота: в тропиках ночь всегда наступает внезапно, без сумерек. Пока солнце светит – день, а едва зашло – сразу темная ночь. Корабль же был теперь на экваторе, где весь год солнце всходит ровно в шесть часов утра и точно в шесть часов вечера скрывается за горизонтом.

«Саардам» осветился огнями и направился ближе к яванскому берегу.

В самом узком месте Зондского пролива, как раз посередине его, лежит остров с очень своеобразным названием: «Поперек Дороги».

– Может, этот самый Кракатау умышленно создал остров поперек дороги? – пошутил молодой матрос.

– Нет, он всегда был тут, – улыбнулся Гуз, – и давно всем мешает.

Впрочем, слишком жаловаться на «Поперек Дороги» не приходилось: с обеих сторон от него все же оставался свободный путь километров в восемьдесят шириной.

Справа по курсу замигал маяк, дальше за ним показались слабенькие огни Анжера. Гуз задумчиво смотрел на свой родной город, который был теперь для него совершенно новым, чужим.

– Ты бывал после того в Анжере? – спросил молодой матрос.

Боцман ответил не сразу. Лишь выпустив несколько облачков дыма, он с грустью произнес:

– Был. Один раз. Это не только другой город, другие люди в нем, но и совершенно другая страна. Я себя чувствовал там, как покойник, который через сто лет вылез из могилы и пошел бродить по городу, где и его никто не знает, и сам он не находит ничего знакомого…

Но вот и Анжер остался позади. Спереди, чуть левее, затемнел силуэт «Поперек Дороги». Берег же Явы немного повернул вправо, в густую темноту. Белый туман наползал с тамошних безлюдных болот и застилал дорогу. Сквозь этот туман издали едва мелькали огоньки Мэрока, городка, расположенного километрах в двадцати пяти от Анжера.

Входя в самое узкое место пролива, «Саардам» сбавил ход до малого. Часть матросов отправилась вниз, в каюты, остальные собрались на носу.

Только Салул с одним из своих товарищей почему-то остался на корме, внимательно присматриваясь то к «Поперек Дороги», то к берегу Явы.

Вдруг впереди в тумане послышались испуганные крики.

– Что там такое? – спросил капитан.

– Кажется, на нашем пути лодка, – ответили ему.

Громкий гудок разорвал ночную тишину, но большая неуклюжая лодка уже была под самым носом судна. «Саардам» остановился.

– Прочь с дороги! – закричали с корабля.

– Да она наполовину залита водой! – крикнул кто-то.

И действительно, лодка была полна воды, а в ней кричали от страха четыре темных человека, четыре несчастных туземца.

Капитан разозлился.