Балтийский эскорт   ::   Черкашин Николай

- А как ты их нашел?

- Элементарно. На фальшивых червонцах они еще раз засветились. Если в винном магазине им сошло с рук, мол, сами жертвы обмана: продали мужику часы, а тот сунул "куклу". Со злости они этого мужика очень точно обрисовали и даже кликуху "Пабло" вспомнили. Но не зря говорят, жадность фраера сгубила. Уже после того, как они перекупщика в цистерну бросили, решили оставшиеся червонцы "лицам кавказской национальности" всучить. За мандарины. Те их повязали и в милицию… Ну, а от кликухи "Пабло" до фамилии Павликов на "майском жуке" - в пол-извилины мозговой работы. Так-то… А ты - дедушка виноват. Сын за отца не ответчик. Тем более внук за деда.

- А дед за внука?

- Разве что косвенно… В смысле недовоспитания.

- А нет ли у тебя в деле описи орденов, которые они нашли?

- Закавыка в том, что ордена они довольно быстро сплавили. И поскольку разбирались в них, как свиньи в мандаринах, то в протоколах допросов указывали лишь, из какого металла - белого или желтого, - сделаны ордена и сколько штук.

- Если я тебе дам справочник, сможешь им показать - какие у них были?

- Ты что, свое следствие открыл?

- Да. По одним очень давним обстоятельствам. Тебе тоже будет небесполезно кое-что узнать сверх того…

- Сверхзадача следствия? По Станиславскому? Ну, хорошо. Только учти: я-то свое следствие уже закрываю.

- А я - начинаю.

- Давай справочник.

И я принес ему книгу И.Всеволодова "Беседы о фалеристике".



Глава третья

МОРСКИЕ БРАТЬЯ НИКОЛАЯ ПАВЛИНОВА



Москва. Декабрь 1987 года

Москва… Жизнь в машинах и среди машин. Это уже не просто автомобильный поток, это сплошные автосоставы, машины прут бампер в бампер. Моторы и колеса… Человеческие страсти в автомобильной оболочке. Все мчат уверенно, целеустремленно, нетерпеливо. Но останови любого, спроси: "Куда? Зачем!" - и усмехнешься тщете суеты человеческой. А я куда бегу, хватая ртом пушистые, долго не тающие на морозе облачка выхлопных газов?

Где я? Метро "Сокол". Бывшая Ходынка. Оглядываюсь, ныряю в какой-то проулок, и вдруг среди трамвайного грохота и рева автомобильных стад, среди высоченных, по-сталински помпезных домин попадаю в тишь русской деревни: рубленые стены, кровли под толстыми снеговыми платами, из-под сугробов поленницы торчат… Петухи заливаются, собаки побрехивают.

И все это - в гуще города!

Право, это был какой-то пространственный провал. Что-то из разряда коровьевских шуток…

А началось все с листания книги, чью обложку украшал распростертый на кольце майский жук. В конце томика прилагался список наиболее знаменитых "майских жуков". Я обнаружил в нем множество знакомых имен: Римских-Корсаковых - музыкантов и моряков, художников Валентина Серова и Ростислава Добужинского, полярного гидрографа Александра Варнека и командира линкора "Андрей Первозванный" Георгия Гадда, личного хирурга генерала Скобелева Федора Малышевского и географа Семенова-Тяншанского, протоиерея Бориса Старка, наконец.

В списке "майских жуков" указаны трое братьев Павлиновых: "Андрей Яковлевич - историк Морского кадетского корпуса, Владимир - гидрограф и картограф, Павел - художник-график". Павлинов 4-й - Николай Яковлевич - как раз четвертым-то и приходится.

Павлиновы, Павлиновы… Где-то я еще встречал эту фамилию?… Открываю том "Цусимы" Новикова-Прибоя. Так и есть! Сергей Яковлевич Павлинов - командир башни на эскадренном броненосце "Орел". Но это уже пятый брат! Пять братьев-моряков, и все Павлиновы?! А вот еще двое… Семь братьев! Как в сказке. И еще три сестры! Как у Чехова… Скоро сказка сказывается, да не скоро розыск движется.

И все же…

Ответы на гирлянду вопросов, которыми обрастала судьба Николая Павлинова, я искал и в Питере, и в Таллинне, и в Риге, но большая часть их открылась на Москве родимой.