Белая волчица князя Меншикова   ::   Духова Оксана

«Без происков Мунта тут не обошлось», – зло подумал тогда Япет.

Лиут была юна, и Бора, любивший ее с тихой преданностью, увез богиню из Храма, укрыл в Нинчурте. «Пусть Женские Груди защищают ее», – поддержал Бору Япет.

Япет склонился над богиней, погладил по лбу, и Лиут открыла глаза. Глаза цвета темного золота, не утратившие своего загадочного блеска даже теперь, на пороге растворенья в петлях мира, в боли, в обиде на боль. Богиня попыталась привстать и заговорить с Япетом.

Она была щемяще, тоскливо прекрасна. Казалось, ее тело печалится здесь в земной юдоли и стремится вознестись в небо, парящее выше Храма Странствий.

– Молчи, моя владычица, – шепнул Япет и вытащил из складок белых одежд ампулу с черной горчайшей жидкостью. Прижал к губам богини, и та глотнула осторожно.

– Твоя дочь сейчас появится в мире Бореев, – речь Япета звучала усыпляющим журчанием ручья. – Ты назовешь ее Мартой, как наш возлюбленный град. Ее глаза узрят то, что незримо нам, что сокрыто завесой времени и пространства. Она станет великой Тринадцатой богиней, Белой Богиней Судьбы, Волчицей, в ней не умрут волхи.

Когда будет исполнено наше время, рассеется народ волхов по землям, далеким от Великого Вращающегося Белого Озера, словно ветер на исходе лета пыль развеет.

Лиут закусила губу, и на мгновение Япет сумел погрузить свой взгляд в расплавленное золото ее глаз.

Богиню скрутила боль, Япет отступил от ложа, подгоняемый криком младенца. Крик прогнал бесноватый ветер, порвал нити паутины. В лесу молния крика ударилась в священное Древо Тринадцатой Богини.

Япет смотрел на бесценную маленькую жизнь, что на мгновение оказалась у него в руках.

– Марта еще превзойдет меня. Так записано в скрижалях странствий, и так должно быть…

…Вот ведь что получается, – даже Бора с Лиут почувствовали себя неуютно в Лабиринте Храма Странствий! Спрятались в Нинчурте, укрылись материнским лоном скал.

Тоже от Храма отпали, только вот не ведают о том.

Им нравится созерцать торжественные шествия борейцев к сакральной точке, где – как нашептала по секрету моей женушке Лиут, – когда-то произошло соитие Неба с Землей.

Эх, нам бы с Карис тот дворец, которым одарил Япетка Бору и Лиут! Хрустальные палаты с гротами и покоями из обтесанного камня. Сквозь полупрозрачные своды пробиваются солнечные лучи, распадаясь на радугу. Красота – не привидится такое и во сне! Ничего, когда-нибудь мой сын Анат воссядет в этом дворце как повелитель. Не будь я Мунтом…

Стены переливались на солнце, лучились красотой, от которой занимался дух. Бора устроил празднество в честь Тринадцатой Богини, что ныне достигла своего пятилетия. Эти пять лет были особенно богаты и счастливы. Не лютовали ветра, не давили на душу небесную тучи, не дышало жаром Великое Озеро. Соглашались оставаться в жизни мудрые старики.

С тех самых пор, как их маленькая дочь впервые увидела свет мира, жизнь на Нинчурте сделалась спокойной и веселой, как никогда прежде. Все вокруг радовалось выражению желто-золотых глаз девочки, в глубинах которых мерцали черные крапинки, словно поднял их со дна души ветер неведомый.

Она ничем не отличалась от других детей ее возраста. Разве что была невероятно своенравна. Но Япет успокаивал Бору. Мол, только благодаря Марте без труда явилась на свет Таната, младшая дочь богини печали, грядущая богиня Смерти.

Бора кивал головой, соглашаясь. Он был счастлив. Но Бора был старым богом и прекрасно знал, что ничто не вечно, даже счастье умирает, стянутое петлями мира.

– Тебя что-то пугает? – прошептал ему на ухо Япет.

Бора и ненавидел и уважал способность великого волха передвигаться по земле бесшумно.