Бой без правил   ::   Говард Роберт Ирвин

Ему так же, как и мне, не терпелось побыстрей добраться до берега. Мы причалили в узкой бухточке и, навьюченные кирками и лопатами, побрели по вязкому песку в сторону деревьев. Сердце мое бешено стучало, предчувствуя, что очень скоро я стану миллионером.

Высокая пальма росла намного ближе к воде, чем значилось на карте. Отсчитав пятьдесят шагов к югу, мы оказались по пояс в воде!

– Похоже, мы столкнулись с техническими проблемами, – подытожил я, но Хулихан осклабился и, сложив здоровенные ручищи на груди, сказал:

– Эти проблемы меня не волнуют. Сейчас я думаю о другом. Мы на острове, сокровища тоже здесь, лежат под споем воды и песка, остается только откопать их. Но мы еще не определили, кому они достанутся.

– Хорошо, – сказал я, снимая рубашку. – Сейчас определим.

Хулихан тоже сбросил одежду и принял боксерскую стойку. Лучи утреннего солнца отражались от покрытой рыжей шерстью широченной груди, на руках и плечах Рыжего бугрились мускулы.

Он бросился на меня как разъяренный бык, и я встретил его, работая обеими руками.

Говорили, что никому не удавалось одолеть Хулихана ни на ринге, ни вне его. Все двести фунтов его веса составляли крепкие мышцы, а двигался он с кошачьей быстротой. Вернее, мог двигаться, поскольку такой возможности ему не представилось.

Мы стояли по щиколотку в песке, и прыгать ну никак не получалось. Это напоминало танцы на горячем пюре. Солнце поднялось высоко и нещадно палило нас адским пламенем, выжимая последние сипы, как воду из губки. И еще этот проклятый песок! Это похуже, чем гири, привязанные к ногам. Не было никаких передвижений или маневров – одни удары, удары и еще раз удары. Нос к носу, голова к голове. Только кулаки снуют взад-вперед как механические кувалды.

Не знаю, как долго мы дрались. Наверно, несколько часов, потому что солнце взбиралось все выше и выше и секло нас раскаленными лучами. В глазах плавал кроваво-красный туман. Я ничего не слышал, кроме отрывистого дыхания Рыжего, шуршания проклятого песка под ногами и хруста ударов.

Смешно говорить о жаре, стоявшей во время поединка между Джеффризом [1]  и Шарки на Кони-Айленде, или о жарище на ринге в Толедо! Да оба этих местечка – просто ледяные хижины эскимосов по сравнению с нашим островком! Мое тело так затекло и онемело, что я почти не ощущал ударов Хулихана. Я плюнул на защиту, и мой противник сделал то же самое. Мы в открытую наносили друг другу размашистые удары, вкладывая в них последние силы.

Один глаз у меня заплыл, бровь над ним была рассечена, и веко безжизненно повисло, словно занавеска. С половины лица была содрана кожа, а капустное ухо от ударов превратилось в багрово-синюшное месиво. Из носа, ушей и губ сочилась кровь. Пот градом катился по груди и стекал по ногам; я уже давно стоял в грязной жиже. Мы оба были перемазаны потом и кровью. Я отчетливо слышал отчаянные удары собственного сердца, казалось, оно вот-вот выскочит из груди наружу. Мышцы ног, еще не одеревеневшие окончательно, напоминали тлеющие и дрожащие от напряжения канаты. Каждый раз, вытаскивая ногу из раскаленного липкого песка, я думал, что суставы не выдержат и разрушатся.

Хулихан отбивался, пятясь словно раненый бык; дыхание отрывистыми всхлипами прорывалось сквозь разбитые зубы, кровь текла по подбородку. Его живот трепетал как парус на ветру, а ребра от моих ударов по корпусу походили на хорошо отбитое мясо.

Шаг за шагом соперник отступал под моим натиском.

Я не заметил, как мы очутились в тени той самой большой пальмы. Солнце уже не жгло мне спину. Казалось, будто холодной водой окатили. Хулихан тоже немного оживился. Я заметил, что он напрягся и поднял голову, но все равно он уже спекся. Мои удары выбили из него самоуверенность.