Человек, который вышел из моря   ::   Монфрейд Анри де

«Только никаких историй», – говорят в Министерстве иностранных дел, в посольствах и консульствах, и, сообразуясь с этим принципом, Франция скоро перестанет быть… Францией.

Однако шло время, но ничто не подтверждало опасений, высказанных Мэриллом. Ломбарди, кажется, позабыл о моей выходке. Партии в бридж продолжались, и Репичи, хотя он и был уведомлен о намерениях своего «друга», не пропускал ни одного вечера. Он только пожал плечами, после того как я рассказал ему о предложении, сделанном мне казначеем-ростовщиком.

– Я давно знаю обо всем этом, – сказал Репичи, – Ломбарди жулик, но вы допустили ошибку, предприняв атаку в лоб. С такими людьми надо соблюдать осторожность, на надувательство надо отвечать надувательством и еще раз надувательством. Я презираю его, я знаю, что он способен на все, даже на убийство, разумеется, если при этом его персона останется в тени, но я остерегаюсь выдавать ему свои мысли… Такой, каков он есть, со всей его хитростью, понимаете… он может быть полезен…

Репичи был истинным итальянцем.



II



В повести «Шаррас» я рассказал о том, как мне удалось запутать следы и чудом уберечь шесть тонн гашиша сперва от нацелившихся на него с вожделением сеидов негуса, а затем и от добродетельной бдительности, проявляемой британским правительством, безжалостным по отношению к частным лицам, занимающимся торговлей наркотиками, на которую оно обладает монополией в Индии и других странах. После жестокой неудачи в Антверпене я был уверен в том, что англичане будут помалкивать, опасаясь попасть в смешное положение. Поэтому я мог преспокойно уложить драгоценный продукт в тайники, то есть в жестяные бидоны емкостью двадцать литров, где помещалось как раз по двадцать пакетов зелья весом в одну оку 1 каждый (примерно 1250 граммов). Каждый бидон, тщательно запаянный, весил, таким образом, более двадцати килограммов и, следовательно, мог отправиться на дно в том случае, если бы какая-то внезапная угроза вынудила меня сбросить груз за борт. Эта операция, осуществляемая преимущественно на малых глубинах, позволяет без особого труда выловить «вещественные доказательства» после устранения опасности.

Итак, у меня в запасе был надежно припрятанный под моим домом в Обоке склад гашиша, который надлежало перевезти за несколько плаваний с достаточно большими интервалами между ними.

В самом деле, я должен был дождаться, когда мой египетский клиент успешно завершит требующую деликатности контрабандную экспедицию через горный Египет, прежде чем начинать новые поставки. Таким образом, у меня была уверенность в том, что я опять увижу ясные пустынные просторы Красного моря, по которому буду плыть, имея перед собой цель, оправдывающую риск и окупающую все перипетии схватки со стихией и людьми.

Плавание без определенной цели, невинная морская прогулка – это все не для меня. Я не могу относиться к морю шутя, я чувствую себя нелепым в роли человека, плавающего ради своего удовольствия.

Великие мореплаватели, настоящие моряки, которые покоряли мир, сами того не зная, любили море. Они находили удовольствие в том, что проклинали его, и думали, что завидуют богатым судовладельцам, всегда остающимся на берегу, в то время как море было смыслом их существования. Они безотчетно поклонялись ему как всемогущему божеству, как грозному хранителю тайн еще неизведанных земель.

Море, полагали они, было для них средством, и они смело шли навстречу опасностям, плывя вслепую, терпели лишения, боролись со штормами, чтобы проникнуть в загадку морских далей и открыть новые континенты. У них была цель, ради которой они готовы были пожертвовать своей жизнью в этом враждебном или дружественном, но всегда властном и великолепном море, ибо оно заключало в себе их мечты и их химеры.