Шестерки Сатаны   ::   Влодавец Леонид

Когда-то, помню, ржали, что набралось 200 стариков, которые с Лениным бревно носили на субботнике. Наверняка среди них были и такие, которые в том самом 1919 году только и ждали, когда Деникин подойдет. А потом, когда увидели, что власть удержалась, а им на старости лет и вспомнить-то нечего, стали придумывать про бревно. Погодите, ежели демократы еще 50 лет у власти продержатся, то беспременно найдется человек 500, которые Ельцина на танк подсаживали в 1991 году.

А вообще я слыхивал, что некоторые настоящие фильмы по каким-то причинам переснимали или доснимали. Раньше, конечно, при тоталитаризме, то есть, когда у киношников денег больше было. Не понравится худсовету, что главного героя убивают — ну-ка, блин, чтоб жил! — и переснимают. Или, скажем, какая-нибудь передовичка не так показана, слишком не пролетарского вида — давай, падла, чтоб была пролетарского! А с этой «непролетарской» в кадре — больше половины фильма. Но переснимали, не вякали. Были и какие-то несчастные случаи, типа того, когда один артист на съемках помер или погиб, а половина фильма или даже больше уже была отснята. Опять же переснимали. И выходил на экраны фильм, где ту же роль играл совсем другой человек. Но где-то на киностудии или в Госфильмофонде оставалась отснятая и, может быть, даже озвученная пленка, где запечатлелись никому из широкой публики не ведомые эпизоды, где во всех известных по вышедшему фильму сценах играли совсем другие актеры…

Так или иначе, кинолента очень занятная вещь. Она ведь своего рода модель того, как можно пустить время вспять. Или как можно переиграть на иной лад то, что уже было сыграно. В аккурат, как в моем клиническом случае…

Пока я размышлял, Лосенок уже проехал весь положенный нам маршрут и подогнал «Чероки» к подъезду «дворца Чуда-юда». Пора было думать о делах домашних. Хотя, скажем прямо, в нашем семействе семейные дела и дела служебные переплетались между собой так туго, что понять, где кончаются одни и начинаются другие, сам черт не сумел бы.

ДОМАШНИЕ ДЕЛА В покоях, выделенных Чудом-юдом для проживания старшего сына с семейством, пребывали тишь, да гладь, да Божья благодать. Больше никого не было. Колька с Катькой катались на великах по поселку, а где законная пребывала, я особо не интересовался. Пожрать, что-то было оставлено — и на том спасибо. Ужинал в гордом одиночестве.

Подкрепившись, завалился на диван. Впечатление было, будто я сегодня пару вагонов разгрузил или марафон пробежал — умаялся. А на самом деле я сегодня лишь немного покатался по городу, где были самые обычные рутинные дела. Сперва съездил к одному хорошему и понимающему человеку из некого солидного и уважаемого учреждения, расположенного на одной из улочек перекопанного Китай-города, которому надо было завизировать пару-тройку бумажек. Обычным порядком такие бумажки оформляются очень долго и требуют многочисленных поездок в течение минимум месяца, а иногда и двух-трех. У меня все заняло полчаса. Потом я немного покрутился в офисе родной фирмы «Барма», где пообщался с брательником Мишкой и передал ему оформленные бумажки, заодно объяснив в меру своего понимания, как надо с этими бумажками обращаться и что полезного в них заложено. Мишка рассказал мне о какой-то очередной бабе, которую он трахал прямо на палубе приватизированного речного трамвайчика, особо упирая на то, что дело было средь бела дня и на глазах пассажиров большущего двухтрубного теплохода, шедшего встречным курсом. Правда, они с бабой были завернуты в тонкую простынку и особо не отсвечивали. Я порадовался за смышленого братца — надо же, догадался насчет простынки! — и на полном серьезе сказал, что, не будь ее, рулевой теплохода беспременно обалдел бы и вылетел на мель. При этой беседе присутствовала секретарша Люся, которая весело подхихикивала.