Дитя Всех святых. Перстень с волком   ::   Намьяс Жан-Франсуа

Первая волна говорила: «Я накрываю тебя», вторая: «Я укачиваю тебя», третья: «Я омываю тебя», четвертая: «Я накрываю тебя», пятая: «Я укачиваю тебя», шестая: «Я омываю тебя» — и так до бесконечности…

***

Изидор Ланфан и мальчик Анн прибыли в замок Вивре в последний день ноября 1422 года. Увидев своего правнука, Франсуа был так же потрясен, как и тогда, когда встретился с Адамом в ту ужасную ночь святого Иакова.

Причина была та же: сходство. Этот ребенок, который опустился на колени при его приближении и, трепеща, поднял на него синий взгляд, был копией его самого — семьдесят пять лет назад!

Эффект был тем более поразительным, что как раз перед этим Франсуа находился в крайне подавленном состоянии. Совсем недавно в Вивре прибыл путник, который сообщил о смерти короля и рассказал о похоронах. У Франсуа еще звучал в ушах крик главного церемониймейстера и герольдов: «Долгую жизнь Генриху VI!»

И внезапно все это исчезло! Ему достаточно было лишь увидеть Анна, чтобы почувствовать уверенность: вот он, долгожданный преемник. Судьба, которая ополчилась на его сына, отняв у него руку, и на внука, отняв у того зрение, на этот раз оказалась милостива. Тот день, когда Франсуа де Вивре узнал о смерти короля Франции, стал для него отнюдь не днем траура, но, напротив, первым днем новой эры.

Старый алхимик вспомнил одну из своих книг, которая по-прежнему оставалась для него одной из самых дорогих, и прошептал:

— Aurora consurgens…

Эхом отозвался тоненький голосок:

— Заря занимается.

Франсуа вздрогнул.

— Ты знаешь латынь?

Тот же робкий голосок отозвался:

— Да, монсеньор.

Франсуа был потрясен. Все обернулось еще чудеснее, чем он предполагал! Анн повторял внешность прадеда, был так же хорошо сложен, так же крепок, но вместе с тем обладал познаниями, каких у самого Франсуа в те годы не было и в помине. В мальчике поразительным образом соединились все лучшие качества тела и разума, а без этого единения ничто не возможно.

Размышления сира де Вивре прервал Изидор Ланфан:

— Священники оспаривают его у меня, монсеньор. Им никогда не приходилось видеть столь острого ума, а мне — столь крепкого тела. Он погружается в свои книжки, когда хочет отдохнуть после верховой езды, и вскакивает в седло, когда хочет расслабиться после уроков.

Наступило молчание. Франсуа приблизился к своему правнуку.

— Анн, ты тот, кого я ждал. Дай мне руку…

Ребенок повиновался. Изидор Ланфан увидел, как маленькая розовая ручонка утонула в иссохшей старческой руке. Воистину занималась заря.