Дорога китов   ::   Лоу Роберт

А я отправил Крела и Длинноносого на веслах в Лагарсфел, чтобы весть дошла до Рерика.

Я тревожно глянул на него.

― А Гудлейв знает?

Гуннар покачал головой и пожал плечами.

― Он теперь мало о чем знает. А даже если узнает ―что он может сделать? Он и сам, может быть, так поступил бы, когда бы ему об этом сказали. ―В сумраке лицо Гуннара было темным, непроницаемым. Но он продолжал: ―Снежная дорога не так уж плоха. Лучше, чем оказаться здесь, когда прибудет Рерик.

― Если ты так думаешь, сам и поезжай, а я останусь, ―с горечью заметил я, ожидая услышать в ответ насмешки и ворчание.

Но к моему удивлению ―как мне показалось потом, к нашему общему удивлению, ―Гуннар положил мне руку на плечо.

― Лучше не надо, парень. То, что придет с Рериком, будет похуже отмороженного носа.

Я похолодел и поневоле спросил, о чем он. Его глаза блеснули в темноте.

― Эйнар Черный со своей братией, ―ответил он, и то, как он это произнес, сказало мне все, что я хотел знать.

Я рассмеялся, но даже и сам услышал, как вымученно.

― Если только он прибудет.

Я посмотрел Гуннару в лицо, а он посмотрел на меня, и мы оба согласились, что это ―вопрос. Потому как это все равно, что белый медведь: кому-то принадлежит, кому, неведомо, а хлопот с ним не оберешься. Весть может не дойти до моего отца. А даже если и дойдет, он может не обеспокоиться.

Тут отец мой крякнул, словно получил крепкого тумака под ребра. Однако его обиженный взгляд заставил меня устыдиться этих слов.

Потом я сказал ему, что за кражу меча Бьярни совесть меня не грызла. Ни за уйму соли и прочих припасов, которые мне казались необходимы. К черту Бьорнсхавен. К черту Гудлейва и к черту обоих его сыновей.

На это мой отец ухмыльнулся.

Взять меч Бьярни было делом самым скверным, потому как меч ―не та вещь, которую можно запросто взять. Дорогая вещь, и больше того, меч ―знак воина и человека состоятельного.

Пусть греки в Константинополе (они именуют себя ромеями, а сами говорят на латыни) полагают, что все норманны ―даны, а все даны сражаются в кольчугах и вооружены мечом. На самом же деле у большинства из нас есть только сакс, рабочий нож длиной с предплечье. Таким можно зарезать курицу или выпотрошить рыбину ―или убить человека.

И владеть им нужно отменно. Ибо кольчуга слишком дорога для большинства, и всякий хороший удар может оказаться смертельным, коль не уклонишься от него, а коли отбиваешь ―отбить надобно так, чтобы лезвие твоего драгоценного сакса не получило зазубрин.

Стало быть, меч ―вещь волшебная, богатая вещь и знак воина, и, стало быть, с ней шутки плохи, но я был в ярости и снял меч мертвого Бьярни с крюка в доме, пока Гудлейв хрюкал и пускал ветры во сне. Утром я ушел пораньше, прежде чем он заметил, что меч исчез.

Бьярни, конечно, заметил, но я заключил с ним односторонний мир и еще помолился большому широколицему Тору, чтобы тот пособил. А к этому я добавил молитву Одину; разумный поступок ―обратиться к тому, кто провисел девять ночей на Мировом Древе ради мудрости. А еще ―молитву Иисусу, Белому Христу, который висел на дереве, подобно Одину.

― Это хорошо, вполне правильно, ―заметил мой отец, когда я рассказал ему. ―Помощи богов никогда не бывает слишком много, даже если эти последователи Христа ―странное племя, твердящее, что не будут сражаться, но при этом они вполне способны поставить воинов и острую сталь. Что касаемо меча ―ну что ж, Бьярни он не понадобится, а Гудлейв не станет возражать. Обратись к Эйнару. После того, что ты совершил, он позволит тебе взять этот меч себе.

Я промолчал.