Джубал Сэкетт   ::   Ламур Луис

Я пытался остановить Пайзано и кричал ему, но только теперь он наконец услышал меня и остановился, опустив свою тяжелую голову. Кровь медленно капала из его ран, но он смотрел на поверженного гиганта и ждал, не двинется ли он. Приблизившись к мамонту на расстояние двадцати футов, я понял причину его нападения.

Он был ранен. Под лопаткой торчала стрела, вокруг образовалась большая гнойная рана.

— Пайзано, все в порядке. Пойдем, — позвал я. Он не двигался, наблюдая за мамонтом, готовый напасть, если тот поднимется. Я подошел, положил руку ему на спину. — Теперь все в порядке, Пайзано. Все кончено. Пойдем.

Медленно, неохотно он повернулся и поплелся за мной. Один раз остановился и шумно втянул воздух. Мамонт лежал там, где упал, голова его откинулась, но был он жив или мертв, я не знал.

Из лагеря навстречу нам вышел человек с копьем. Я схватился за пистолет, но тот поднял руку и что-то крикнул.

Это был Унствита.

— Ты вернулся!

— Я же сказал, что вернусь. И вернулся.

— Один?

— Со мной еще четверо. Они пришли, чтобы быть рядом с Дочерью Солнца. Чтобы охранять ее.

Итак, у нас появилось еще пять воинов, всего стало восемь. Еще пятеро едоков, но и пятеро охотников.

Водой, взятой из реки, я промыл длинную, но неглубокую царапину на боку у Пайзано. Одна ноздря у него была порвана. Он вышел из боя в хорошей форме. Почесывая ему уши, я ласково заговорил с ним. Он потерся о меня головой.

Унствита пошел посмотреть на мамонта. Огромное, покрытое шерстью чудовище умерло там, где упало. Мамонт был стар. Он один, или поблизости бродили и другие? Я не видел следов. Возможно, он пришел издалека, разыскивая себе подобных.

Я почувствовал сострадание к огромному зверю. Как одиноко, должно быть, чувствовал он себя, когда не находил кругом подобных себе. Может, их истребили охотники? Ведь с каждого зверя снимали так много мяса, а индейцы научились убивать их. Когда-нибудь я расскажу историю об этом чудовище, но кто мне поверит? Тело мамонта покрывала жесткая, косматая, как и говорил Кеокотаа, шерсть, а я не поверил ему. Вероятно, зверь пришел из очень холодных мест.

Коми сидела у костра. Она подала мне чашку кофе.

— Выпей, — сказала она, и я выпил.

Мы стояли рядом и смотрели на горы, возвышавшиеся перед нами. Когда-нибудь, а может и скоро, я пойду туда. У меня возникло чувство, будто там меня ожидает нечто, что я должен найти. Пещеры! Их так много, больше, чем мы знаем. Не в них ли хранятся тайны?

«Найди их!»

Внутренний голос шепнул: «Ищи, это здесь, рядом».

Я обнял Ичакоми за талию. Возможно, она — моя главная находка. Так это или нет, но я был счастлив.

— Помнишь, — спросил я, — как-то ты рассказала мне свой сон. Мальчик разговаривал с медведем? С медведем, на морде которого был шрам.

— Помню.

— Этот мальчик — я.

— Знаю, — ответила она просто.

Освещенные солнцем листья осин, казалось, исполняли медленный танец. Слабый ветер развевал пепел нашего костра.

— Скоро начнет темнеть, пора идти, — заторопился Унствнта. — Завтра мы вернемся за мясом и бивнями. Да, ты знаешь, понка нашла твою желтую почву. Она покажет ее тебе.

В долине сгущались тени, но на вершинах гор еще играл солнечный свет. Мой взгляд скользил по едва заметной тропе, ведущей вверх. Там где-то неизвестные озера, долины, пещеры, я должен их исследовать, и что еще?

«Найди их!» — Я снова вспомнил прозвучавший когда-то голос.

Может, «они» там, наверху, и ждут меня?

Мы отправились в обратный путь, Ичакоми и Пайзано шли по обе стороны от меня. Унствита немного задержался, он допивал остатки кофе.