Французский палач   ::   Хамфрис Крис

Он увидит ее снова только один раз, сквозь прорези в маске палача. Он хорошо сделает то, за что ему щедро заплатят, — и уплывет со следующим приливом. Его репутация возрастет благодаря высокому положению головы, которую он отрубит, и он сможет в дальнейшем требовать повышенную плату за труды: будущим клиентам будет лестно внимание личного палача королевы.

«И зачем тебе лишнее золото?» — спросил он себя, глядя, как процессия движется к нему по газону. По-прежнему опираясь на руку своего исповедника, который безуспешно пытался выглядеть серьезным, королева шла к тому месту, где ожидали Жан и Такнелл.

Когда она повернулась к ним, Жан, опускавшийся на одно колено, поднял голову — и увидел их! Глаза. Глаза невероятной глубины, безупречно черные озера, не имевшие дна. В глубокой тьме одного из них зрачок был чуть сдвинут, словно в нем таился вопрос, тогда как в другом ждал ответ. Все это он заметил при первом же мимолетном взгляде — молниеносной вспышке, сила которой заставила его вздрогнуть, так что он был рад тому, что одно его колено упирается во влажный дерн.

Такнелл, стоявший рядом с ним, также преклонил колено, а потом поднялся, пробормотав имя Жана на своем монотонном французском. При этом он не смог подобрать правильного слова и поименовал его «забойщиком», словно тот занимался скотом. Смех замолк, подобно тому, как только что скрылось солнце. Склонив голову, Жан дожидался, чтобы эти люди справились со своими чувствами, и в то же время пытался совладать с собственными. Эта минута была ему хорошо знакома, и он привык немного выжидать. Однако ему предстояло удивиться снова. И первое, что поразило его теперь, был голос, грудной и сладкий, как сливки, что поднимались в ведре молока на ферме его отца.

— О нет! — сказала Анна Болейн. — Его следует именовать «доктор», потому что он приехал избавить меня от боли. Чтите его так же, как любого человека науки.

Ее французский был столь же безупречен, как и выраженная мысль.

Французскому палачу протянули руку. Жан взял ее и склонился, чтобы поцеловать. Рука благородной дамы. Нежная, розовая, как лепестки розы, с ровными полумесяцами ногтей. Ничто не нарушало ее красоту — ни изъян, ни морщинка, ни родинка, ни шрам. А еще на ней было шесть пальцев. Среди множества других легенд об Анне Болейн эту он совершенно забыл. А поскольку он о ней не помнил, то, изумившись, выругался — так, как ругаются в его родной долине. Кое-что о необычных привычках крестьян и их свиней.

Опять наступила тишина, и Жан ужаснулся. Его встречи с клиентами обычно бывали короткими, натянутыми. Они были смущены или разгневаны, он — вежлив и спокоен. На этот раз он повел себя неприлично и теперь покраснел от стыда. Он будет изгнан. С позором.

Но тишина длилась недолго — ее нарушил искренний смех.

— Я не слышала этой… фразы уже очень давно, — проговорила она, и ее смех, казалось, вызвал из-за туч солнце. — Я… о, простите меня! Я провела много-много счастливых лет на Луаре. Вы ведь оттуда?

Жан кивнул: он был слишком растерян, чтобы говорить.

— Значит, не из Кале?

Жан откашлялся и ответил, не поднимая головы:

— Я живу в Сен-Омере, ваше величество, на Па-де-Кале. Но я вырос на Луаре.

Она пристально посмотрела на него. Он не поднимал глаз.

— Значит, нам действительно надо поговорить о многом, милый доктор. Вы не окажете мне честь побеседовать со мной, если я пообещаю больше не подшучивать над вами? Казалось бы, эта шутка должна была мне давно прискучить, но мне так редко встречаются те, кого еще можно на нее поймать! Ну да ладно! Пожалуйста, простите меня и согласитесь пройтись со мной.

Иногда — очень редко — такое случалось: клиенту нужно было от него что-то еще, и ему предлагалось нечто вроде дружбы.