Говорящий сверток   ::   Даррелл Джеральд

Мальчик стал решительно спускаться и первым подошел к свертку, который самозабвенно распевал, не подозревая ни о чьем присутствии:

Из лунной моркови омлет, из лунной моркови омлет, Он сделал меня молодцом, которому равного нет.

Младенец в пеленках сырых и старец, что мохом одет, Ликуют, завидев едва из лунной моркови омлет

Саймон откашлялся.

— Простите, — начал он, — простите, что прерываем вас, но…

Из лунной моркови бульон, из лунной моркови бульон, Он лучше бальзама для тех, кто тяжким недугом сражен.

Хлебнете хороший глоток — и гибнет микробов мильон.

Смертелен для хвори любой из лунной моркови бульон.

— Простите, — сделал новую попытку Саймон, уже гораздо громче.

Пение прекратилось, наступила тишина.

— Что это? — наконец испуганно прозвенел тоненький голосок.

— Какой-то голос, — ответил скрипучий. — Я почти уверен, что это был голос, если только это не был удар грома, вой урагана, шум прилива, грохот землетрясения или…

— ПРОСТИТЕ! — на этот раз что есть мочи прокричал Саймон. — Хотите вы, чтобы вас развязали?

— Ну вот, пожалуйста, — произнес скрипучий голос. — Я же говорил, что это голос. Предлагает нас развязать. Как мило. Скажем «да»?

— Еще бы, — отозвался звенящий голосок. — Мы столько просидели в темноте.

— Прекрасно, — произнес скрипучий голос. — Мы разрешаем нас развязать.

Ребята тесно окружили сверток. Саймон достал перочинный нож, осторожно разрезал толстый лиловый шнурок, и они принялись стаскивать бумагу. Под ней обнаружилось нечто, напоминающее большой стеганый чехол для чайника, густо покрытый узором из листьев и цветов, вышитых золотой нитью.

— Разрешите снять ваше… э-э-э… ваш чехол для чайника? — спросил Саймон.

— Чехол для чайника? — негодующе переспросил скрипучий голос. — Нет, слыхали, какое невежество! Да разве это чехол для чайника? Это защитная накидка от ночного ветра и ненастной погоды, и сделана она из натурального шелка, полученного от радужного шелкопряда.

— О, простите, — сказал Саймон. — Так разрешите ее снять?

— Разумеется, — ответил скрипучий голос. — Приложите все усилия, чтобы попытка освободить нас увенчалась успехом.

На верхушке чехла нашлось что-то вроде металлической петли, и Саймон, взявшись за нее, сдернул покрышку целиком. Под ней оказалась большая, с куполом, золотая клетка, с необычайной элегантностью обставленная миниатюрной мебелью. Помимо двух жердочек кедрового дерева и кольца, имелась красивая кровать на четырех столбиках под красным балдахином, застеленная красивейшим лоскутным покрывалом из мельчайших пестрых шелковых и камчатных лоскутков; небольшой обеденный стол в стиле Людовика Пятнадцатого и стул; элегантный застекленный шкафчик, уставленный фарфором ручной росписи. Там висело большое, до полу, зеркало в золотой раме и рядом с ним — щетка и гребенка слоновой кости. А также стоял очень удобный шезлонг, обитый ярко-синим бархатом, и клавесин красного дерева.

В шезлонге же непринужденно расположился удивительнейший попугай, какого ребятам никогда не приходилось видеть. Весь пурпурный, золотой, зеленый, голубой и розовый, он сверкал, блестел и переливался, как перламутр. Его большой гладкий крючковатый клюв был черен, как будто вырезан из угля, а глаза фиалковые. Но удивительнее всего было оперение: вместо того чтобы лежать гладко, каждое перо у него стояло торчком и курчавилось, как шерсть у пуделя. Из-за этого он имел вид какого-то дивного расцвеченного дерева в весеннюю пору, у которого налились и вот-вот лопнут почки. На голове у него была шелковая зеленая шапочка с длинной черной шелковой кистью. Рядом с его шезлонгом стоял еще один маленький столик, а на нем — еще одна клетка, совсем миниатюрная, размером с наперсток.