Граф Феникс   ::   Энгельгардт Николай Александрович

И эта справка, написанная на конторском, купеческом языке, одна теперь казалась не обманчивой и – в его пользу. Но юное, бескорыстное, презирающее расчеты сердце его этому не радовалось. Наоборот. Что-то циничное виделось ему в сохранении за ним выброшенного, как искупление низменного наслаждения, состояния. Свое падение он должен был оплатить не материально, но прометеевыми мучениями.

Юноша глубоко задумался и не заметил, как в библиотеку вошел Иван Перфильевич. Бесконечно добрым взглядом старый мастер какое-то время издали смотрел на печальную фигуру склоненного юноши. Потом тихо подошел и положил руку ему на плечо. Князь Кориат вздрогнул и поднял на старика глаза.

– Не печальтесь и не задумывайтесь, юный друг, – сказал Елагин ласково. – Испытание, через которое вы прошли, – только мимолетная буря юности. Вы ошиблись. Но юности свойственно ошибаться. Она неопытна. Можно ли строго взыскивать с нее? Опытная в ухищрениях и притворстве интриганка, красавица, искусная в притираньях, в возбудительных и необычайных нарядах, красота, подобная розе, достигшей высшего расцвета, лепестки ее развернулись – они вот-вот осыплются, тем пленительнее пока. Странно ли, что эта многоопытная Цирцея покорила такого юношу, как вы, князь, и вынудила его нарушить аскетические обеты? Да и во имя чего, спрашивается, их соблюдать? Ради придуманного почтенным немцем Штарком тамплиерства, усохший корень которого утвержден в его собственном воображении и теряется в табачных облаках у камина, во время метафизических рассуждений?

– Как! – вскричал пораженный князь. – Как! Разве тамплиерство, обеты которого я хранил как священные, не имеет живой связи с воителями и защитниками Гроба Господня и с древними грифонами – варяжскими рыцарями византийских императоров? И разве высочайшие степени тамплиерства не переходят в розенкрейцерские градусы, которые в XVII веке основал великий мистик Андреа?

Иван Перфильевич снисходительно улыбнулся.

– Так и это ложь! – всплеснув руками, воскликнул юноша. – И это! Во что я верил! Что так любил! Мой наставник, друг моего покойного отца обманул меня столь ужасно, столь жестоко!

– Да, но благодаря этому девственные силы ваши, милый князь, до совершеннолетия вашего целыми сохранены; а теперь мы вас женим на прекрасной и разумной каменщице. Что касается Калиостерши, то быль молодцу не укор!

– Не хочу вашей каменщицы. Мне ненавистны женщины. Мне все противно. Я поднял покрывало Изиды. Я видел тайну ее ничтожества. Но зачем, зачем… О, золотые сны мои! – восклицал юноша в отчаянии.

– Все возродится, все возвратится вновь! – ласково говорил Елагин.

– Но нет, не все мечта. Не все бред и сумасшествие, – произнес, воспрянув духом, князь Кориат. – Было видение! Было откровение иных миров! И остался залог, таинственное свидетельство! Оно здесь, – ударяя себя в грудь, говорил восторженно князь.

– Залог? Удостоверение иных миров? Что это такое? – недоверчиво сказал Иван Перфильевич. – Ой, не из Калиострова ли он реквизита? Обжегшись на молочке, станешь дуть и на воду.

– Я вам сейчас покажу, – сказал князь. Он расстегнул камзол и достал из подшитого полотняного кармана черную тафтяную розу.

– Это я получил от видения Покрытой богини, явившейся мне вот в этой самой библиотеке! – сказал он. – Когда богиня Саиса исчезла, роза осталась на полу.

Иван Перфильевич взял ее, повертел в руках и вдруг весь багрово покраснел.