Илиада Капитана Блада   ::   Попов Михаил

Юноша выразительно помотал головой:

— Послушай, Элен, я что-то не пойму, ты мне уже четверть часа треплешь нервы и все из-за такого пустяка, как прическа. Это, наконец, смешно.

— Ах, тебе уже смешно?!

Энтони всегда пугался, когда сестра начинала говорить таким тоном.

— Ну, хорошо, хорошо. Если ты не хочешь, чтобы я ехал к Лавинии, я не поеду. Не понимаю, почему этого не следует делать, но подчиняюсь твоему капризу.

— Не смей так со мной разговаривать!

И без того бледное, как у отца, вытянутое лицо юноши совсем побелело. Он нервно поежился в седле, и его жеребец заволновался под ним.

— Ну и характер у вас, мисс, должен вам заметить.

— А я никого силой возле себя не держу.

Чем сильнее трясло Энтони от справедливого гнева, тем спокойнее он старался говорить.

— Считаю своим долгом вас известить, мисс, что собираюсь сегодняшний вечер провести в обществе небезызвестной вам красавицы Лавинии Биверсток. Так что не сочтите за труд известить сэра Блада, что ждать меня к обеду не следует.

Закончив эту речь, юноша стал выбирать поводья, намереваясь развернуться и гордо и решительно покинуть холм, где случилась эта бессмысленная, однако серьезная, как ему показалось, размолвка. Но сестра его опередила. Энтони еще не успел развернуться, а ее вороная уже рванула куда-то вправо, через мгновение белая амазонка мелькала в полусотне ярдов между валунами и колючими кустами мексиканского остролиста.

— Понесла! — крикнул кто-то из слуг.

— Элен, — прошептал брат и, не раздумывая, ринулся за ней. Слуги кое-как поспешили следом.

Погоня по изрытым склонам в густых зарослях была делом рискованным. Первая же встречная ветка сорвала с Энтони шляпу. Копыта его жеребца то грохотали по камням, то чавкали в мягком после недавнего дождя красноземе. Белая амазонка мелькала впереди все реже. Слуги отстали, их лошади не могли тягаться с господскими. В какой-то момент этой гонки Энтони показалось, что он окончательно потерял сестру из виду. Он остановился, поднял своего жеребца и повернул его на месте, чтобы оглядеться. От мысли, что с Элен что-то случилось, волосы вставали дыбом. Нигде не видно! Он проскакал еще ярдов сто и вдруг слева увидел Лауру, вороную кобылу Элен. Одну, без всадницы. В висках застучало. Что-то про себя причитая, Энтони рванулся к ней через цепкие заросли, раздирая мундир.

Элен лежала навзничь на траве, раскинув руки. Рядом валялась ее шляпа. Белокурые волосы элегантно рассыпались по точеным плечам.

Энтони спрыгнул с коня. Даже сквозь сильнейшее волнение у него мелькнула мысль: никогда не замечал, как она прекрасна! Он опустился с ней рядом, прижался ухом к левой стороне корсета. Сердце билось. На голове, он погладил ее, не было никаких заметных повреждений.

— Элен, — негромко позвал он, — Элен.

Сознание не спешило к ней возвращаться. Энтони растерянно оглянулся, не зная, что предпринять. Он даже боялся коснуться, чтобы чем-нибудь не навредить ей. Правда, сестра не выглядела нуждающейся в какой-то срочной помощи. Ее состояние напоминало тихий, спокойный сон, и Энтони готов был, оберегая его, просидеть здесь сколько угодно, хоть день, хоть год.

Длинные, поразительно светлые волосы Элен (они не потемнели с возрастом, как это часто случается) были прекрасны; в них запуталось несколько листьев и травинок. Молодой лейтенант осторожно вынул их.

За этим занятием и застали его подоспевшие наконец слуги.

* * *



— Как она чувствует себя? — спросил утром следующего дня Энтони у Тилби, молодой бойкой ирландки, камеристки мисс Элен.

— Ей немного лучше. Доктор Хаусман прописал холодные примочки и полный покой.

— Можно... Можно мне ее видеть?

— Я сейчас узнаю, сэр. — Тилби, крайне удивленная неуверенностью лейтенанта, нырнула в комнату госпожи. Молодой офицер стал прохаживаться по коридору перед запертыми дверьми, щелкая каблуками.