Южнее Сахары   ::   Леглер Виктор Альбертович

Кавалькада вступила на стоянку и приблизилась к новенькому «Ниссан-пикапу», где без всякой команды разразилась вакханалия погрузки. Молодые люди хватали с тележек сумки и ящики и забрасывали их в кузов. Некоторые залезли наверх и укладывали вещи в кузове, потом спрыгивали обратно и залезали снова. Те, что остались на земле, передавали вещи тем, что были наверху, те отдавали их друг другу или опять назад.

Андрей, за свои экспедиционно-артельные годы узнавший толк в погрузках, прикинул, что он один погрузил бы весь этот багаж раза в три быстрее. Сумку с аппаратурой, висевшую на плече, уже несколько раз пытались у него выдернуть, а один раз не в шутку начали разжимать его пальцы, которыми он ее держал, так что пришлось слегка дать по рукам. Леонтий стоял несколько в стороне с отсутствующим видом. Наконец, погрузочная деятельность прекратилась. В кузове возвышалась беспорядочная груда предметов, лежащих на боку, перевернутых, свешивающихся через борта. Толпа выстроилась перед ними с выжидательным видом. Леонтий приблизился и вручил по бумажке водителям тележек, которые тут же укатили, а остальным указал на Андрея. Они окружили его, много и громко говоря на незнакомом языке.

– Чего они хотят? – спросил Андрей.

– Как чего? Они хотят свою зарплату, – ответил Леонтий, всем своим видом показывая неуместность удивления Андрея

– Но я их не нанимал, я их ни о чем не просил.

– Они говорят, что они работали, и ты должен оплатить их работу.

– Но у меня нет местных денег.

– Неважно, они возьмут в любой валюте. Ну ладно, это я просто дал тебе урок местной жизни, – сменил тон Леонтий. Он вручил троим самым шумным по монете, еще троим по монете поменьше, а остальным после небольшой дискуссии выдал по сигарете, после чего все удалились. Андрей перекидал багаж, Леонтий сел за руль, и они выехали со стоянки.

– Первый раз в Африке? – полуспросил, полуподтвердил Леонтий. – А я здесь десять лет. Переводчик со всех языков. Еще с американским империализмом успел побороться, социализм строил.

– Почему они так на нас набросились? – Андрей не скрывал удивления.

– Третий мир, самое его дно. Беднейшие страны мира. Нищета, безработица, почти голод. То, что эти парни сорвут за день в аэропорту – это все, что у них будет. А ты – белый. По определению, богатый и, как правило, не жулик. Здесь, в Африке, белый – это источник всяческого блага. Например, как, по-твоему, выглядит белый, который выходит из машины и несет свой чемодан сам?

– Ну, не знаю, засомневался Андрей, – скромным? Или сильным?

– Прежде всего, жадным. Омерзительно жадным. Ему жалко подозвать мальчика и дать ему пятьдесят франков за услугу, жалко дать ему заработать и прокормиться. Купишь на рынке арбуз – дай мальчику отнести. Это стоит дешево, и он не убежит. Но когда их бросится много, как сегодня, с самого начала ткни пальцем: тебя беру, остальных не знаю. Иначе тебе сядут охранять машину пять человек, и каждый потом потребует оплаты.

– Они были неплохо одеты – заметил Андрей.

– Это все гуманитарная помощь. В Европе и Америке не выбрасывают ношеную одежду. Ее чистят, пакуют и отправляют сюда, в Африку. Здесь ее конечно продают за деньги, но за небольшие. На специальном рынке тюки вскрывают, вываливают кучами, и каждый роется сколько хочет. Поэтому одежда почти ничего не стоит. Раньше, когда у нас ничего не было, кроме коммунизма, вся российская колония с этого рынка не вылезала, включая все посольство. Даже жена посла регулярно ездила на служебной машине. Специальные приказы издавались, запрещающие дипломатам там появляться. Но теперь русские перестали ходить. Дома все есть.

– Так здесь дешевая жизнь?

– Только если оставаться в самом низу.