Карденио   ::   Эмар Густав

Между тем к раненому приблизился Эдвард Струм с офицерами. Вскоре появились донья Хуана, Флора и миссионер, которых вывел из укрытия Пламенное Сердце. Мать и дочь в слезах опустились около умирающего.

— Мне очень плохо, — едва выговорил дон Мельхиор, — но я благодарю Господа, что он послал нам победу над язычниками и дал возможность еще раз увидеть всех, кого я так горячо люблю: тебя, моя дорогая Хуана, и вас, мои милые дети. Да будет воля Господня над нами и да будет благословенно имя его!

— О, вы не умрете, отец! — с рыданием воскликнула Флора.

— Ты ошибаешься, дитя мое! Смерть уже близка. И только одно меня печалит в эту минуту: я оставляю вас одинокими, без друзей! — Он тяжело вздохнул.

Между тем, пока дон Мельхиор говорил, миссионер освидетельствовал и перевязал его раны. При последних словах раненого он поднялся и с улыбкой, которая сразу оживила все сердца надеждой, проговорил:

— Успокойтесь, дон Мельхиор не умрет; его раны очень серьезны, но не смертельны. Кроме того, я приложу к ним такой живительный бальзам, который поможет их заживить и прольет в его душу луч небесной радости.

— Боже мой! — воскликнул дон Мельхиор.

— Благодарите Бога, дон Бартас, наконец раскаяние проникло в сердце человека, причинившего вам столько несчастий. Ваш шурин умоляет вас простить ему недостойное поведение и присылает к вам своего сына, чтобы испросить ваше прощение. Дон Антонио Бустаменте, граф Пучерда, теперь ваша очередь выполнить поручение, возложенное на вас вашим отцом.

— Дядя, — с нескрываемым волнением проговорил молодой человек, — королеве известно, что вы никогда не переставали быть верным ей, что вы никогда не были сообщником Цумалакарегуа Кабреры и что низкая клевета (при этих словах голос его дрогнул и слезы засверкали на глазах) была возведена на вас моим отцом для того, чтобы завладеть вашим состоянием и титулом. Дядя, все ваши имения вам возвращены, и вы назначены губернатором Каталонии! Отец непременно хотел, чтобы я лично передал вам все это вместе с королевскими грамотами, чтобы удостовериться в вашем прощении и дружбе!

— Брат!.. Сестра!.. — воскликнул старик с безграничной радостью, тогда как слезы медленно текли по бледным его щекам. — Боже! Ты посылаешь мне слишком много счастья!

— Черт подери… хм… полаг… хм… Воздух что-то здесь свежеват, хм… — говорил майор Струм, утирая украдкой слезы. — Вот это называется наградить по-королевски! И я также, хм, ну, черт возьми… Я вам говорил, падре, что отомщу! Кх, хм…

— Вы благороднейший человек, майор! — протягивая руку, проговорил священник.

— Ну уж это вы чересчур, черт подери! — воскликнул Эдвард Струм, до боли сжимая протянутую ему руку. — Я скотина… хм… ну да это все равно, хм! Вы, черт возьми, можете всегда рассчитывать на меня…

При последних словах коменданта все присутствующие разразились громким смехом.

Надежды миссионера сбылись.

Через три месяца дон Бартас вполне оправился от ран и поехал в Испанию со всей семьей и племянником. Перед отъездом он ликвидировал свои дела, причем хотел во что бы то ни стало оставить все владения в Техасе аббату Полю-Мишелю.

Миссионер долго отказывался и согласился принять этот подарок только при условии, что он употребит его на пользу несчастных и построит в Кастровилле церковь. Дон Бартас изъявил на это свое полное согласие.